Последний выпуск. Наоми Новик

и большая часть достается взрослым волшебникам, которые добиваются этого многолетним упорным трудом. Гарантированное место для вчерашнего выпускника – ценная награда, даже если речь не о самом могущественном анклаве в мире.

      Аадхья и Лю разинули рты.

      – Они совсем спятили из-за своего Ориона.

      – Вы всего два месяца вместе! – воскликнула Лю.

      – Мы не вместе!

      Аадхья драматически возвела глаза к небу.

      – Ладно. Вы всего два месяца ведете себя так, что окружающие считают вас сладкой парочкой. Ключевые слова – всего два месяца.

      – Большое тебе спасибо, – сухо отозвалась я. – Насколько я понимаю, ньюйоркцы потрясены тем, что Орион вообще с кем-то разговаривает.

      – Между прочим, кем надо быть, чтобы хамить парню, который двадцать раз спас тебе жизнь? – поинтересовалась Аадхья.

      Я гневно взглянула на нее.

      – Тринадцать! И я сама спасла его как минимум дважды!

      – Да ты сокращаешь разрыв, детка, – невозмутимо откликнулась та.

      Я вовсе не хочу сказать, что предпочла бы остаться без Аадхьи и Лю и идти навстречу судьбе в одиночестве и отчаянии, чем просить о помощи Хлою Расмуссен, но до тех пор я даже варианта такого не рассматривала. Я понятия не имела, что она скажет. В конце концов, я отказалась от гарантированного места в Нью-Йорке. И по-прежнему грустила из-за этого. Я с детства в подробностях рисовала себе борьбу за место в анклаве. В фантазиях этот путь завершался тем, что я обретала счастливую жизнь в безопасном, богатом анклаве, с бесконечным запасом маны на расстоянии вытянутой руки. При этом собственным поведением я гарантировала, что кампания будет долгой, сложной и никогда не завершится полным успехом; короче говоря, проще было думать, что вообще-то мне и не хочется в анклав.

      Даже Хлоя… она приличный человек, очень приличный, надо отдать ей должное. Когда ребята из анклавов в прошлом семестре начали меня обхаживать – исключительно из-за Ориона, – они держались так, словно оказывали мне огромную услугу, снисходя до разговора со мной. Я отвечала крайне недипломатичной грубостью, и скоро они отстали. Но Хлоя выдержала. Она уже десять раз с начала года садилась с нами в столовой – и не притаскивала с собой своих подхалимов. Сомневаюсь, что я могла бы смириться так, как смирилась Хлоя, когда извинилась передо мной и даже предложила дружбу. Я совершенно не жалею о том, что чуть не оторвала ей голову, причина была вполне веской, но все-таки у меня вряд ли хватило бы моральных сил на извинения. Мой запас любезности, честно говоря, микроскопичен.

      Но Хлоя – член анклава. И она не похожа на Ориона. Все ньюйоркцы носят на запястьях разделители маны, которые позволяют им обмениваться силой и черпать из общего хранилища; однако разделитель Ориона работает лишь в одну сторону – на накопление. Иначе он заберет столько маны, сколько нужно, чтобы совершить очередной подвиг. Орион действует инстинктивно и не может удержаться. Таким образом, сын будущей нью-йоркской Госпожи лишен доступа к общему запасу маны, хотя, несомненно, вносит в него свой вклад, не говоря уж о том, что бросается