Хижина в горах. Сандра Браун

разговоров и сомнений мужчина взял испачканное кровью бумажное полотенце у нее из рук, бросил его в мусорное ведро, потом подошел к раковине, вымыл руки горячей водой и жидким мылом. Он открыл баночку с кока-колой, принес ее на стол вместе с пузырьком обезболивающих таблеток, упаковкой соленых крекеров и еще не вскрытой пачкой масла. Вернувшись к плите, он положил порцию тушеного мяса в керамическую миску.

      Усевшись напротив Эмори, мужчина оторвал бумажное полотенце от рулона, положил себе на колени и взялся за ложку.

      – Мне неприятно есть, когда вы не можете.

      – Прошу вас, ешьте.

      Он подцепил ложкой кусок мяса и заметил, что Эмори смотрит на содержимое миски.

      – Вероятно, вы привыкли к другому.

      – При других обстоятельствах мне бы это понравилось. Я очень люблю тушеную говядину.

      – Это оленина.

      Эмори посмотрела на оленью голову на стене над камином.

      Все-таки он умел улыбаться и сделал это со словами:

      – Не от этого конкретного оленя. Он уже был здесь, когда я сюда переехал.

      – Переехали? Вы живете в этом доме постоянно? Я думала…

      Она оглядела простую комнату с минимальным комфортом и понадеялась, что не обидела хозяина.

      – Я думала, что это что-то вроде охотничьей хижины. Место, которым вы пользуетесь время от времени.

      – Нет.

      – И как давно вы здесь?

      Поставив локти на стол, он нагнулся над миской, обращаясь скорее к ней, чем к женщине напротив, и пробормотал:

      – Месяцев шесть или около того.

      – Полгода… Без телефона? Что бы вы стали делать, случись какое-нибудь несчастье?

      – Не знаю. Пока ничего не случалось.

      Он открыл упаковку с крекерами, взял парочку и намазал их маслом. Один крекер он съел сразу, а другой бросил в миску с тушеным мясом, раздробив его ложкой, прежде чем взять еще кусок мяса.

      Эмори наблюдала за ним с неприкрытым любопытством и неодобрением. Он прикрыл колени бумажным полотенцем, словно это была льняная салфетка, но ел он, держа локти на столе. Он взял масло прямо из пачки, размял крекер в миске с мясом, но вытирал рот после каждой ложки.

      Мужчина жил в старомодной хижине, но не выглядел как житель гор. Ни в коем случае. На щеках щетина, но ей не более одного-двух дней. Фланелевая рубашка в черную и красную клетку заправлена в выцветшие джинсы, но одежда чистая. Темные волосы сзади касаются воротничка, они длиннее, чем обычно носят мужчины его возраста. На висках серебрится седина.

      Посеребренные виски другому мужчине придали бы изысканность, но он из-за них всего лишь казался старше, чем он, вероятно, был. Ему, скорее всего, под сорок, но у него лицо пожившего человека, с паутиной морщинок вокруг глаз, складки в уголках губ и беспокойство в глазах удивительного голубого цвета. Их холодный свет контрастировал с загорелым обветренным лицом.

      Хозяин дома представлял собой странную смесь. Он жил просто, без телефона или телевизора, но не был неотесанным и говорил правильно. На открытых полках выстроились десятки книг, некоторые в твердых переплетах, другие в бумажных,