Любимый незнакомец. Эми Хармон

его в клетку Чарли.

      – Дани, кто такой этот Джимми? – не отставал Мэлоун.

      Она тяжело вздохнула:

      – Не знаю. Кто-то, кого она потеряла. Она его любила. Он умер. Она злится. И горюет.

      – Понятно. Но как ты об этом узнала?

      – Мне рассказала об этом шаль.

      – Тебе… рассказала об этом… шаль, – без всякого выражения повторил он.

      – Да, – подтвердила она.

      Он потрясенно молчал.

      – Простите, мистер Мэлоун. Мама говорила, чтобы я никому не рассказывала свои истории. Но этой даме было так грустно… и я не сдержалась.

      – Твои истории. – Он чувствовал себя полным кретином, машинально повторяя за Дани произнесенные ею слова, но все никак не мог уловить смысл. – Что еще за истории? Ты их сама сочиняешь?

      – Я их рассказываю. Но мне кажется, что они правдивы.

      – Расскажи мне какую-нибудь историю.

      – Я не могу сама их придумать.

      – Откуда ты их берешь?

      – Мне нужно что-то держать в руках.

      – Что, например?

      – Ткань. Или что-то еще. Но чаще всего ткань. Материя говорит со мной, потому что я из Косов. – Она сказала что-то вроде «из Кошов», и в ее словах чувствовалось какое-то тайное величие.

      – Из Косов? – Ну вот, снова за старое.

      – Мой прапрадед Кос шил костюмы для императора.

      – Какого еще императора?

      – Не знаю. Это было где-то не здесь. Не в Америке.

      – М-м. – Он ненадолго задумался, но почти сразу же повернулся обратно к Дани. – Так значит, шаль той дамы рассказала тебе, что она потеряла кого-то по имени Джимми.

      – Мне сложно объяснить. – Она подняла на него умоляющие глаза. – Я не хотела ничего говорить. Я знаю, что лучше мне молчать. Но я устала. Когда я устаю, слова иногда сами выскакивают у меня изо рта.

      – И ты говоришь то, чего не хотела сказать? – с надеждой продолжил он.

      – Нет. Не то, что я не хотела сказать. То, что мне не следовало говорить.

      – Почему не следовало?

      – Потому что люди меня не понимают. И пугаются.

      – Когда я дал тебе Зайчика – маленького тряпичного зайца, – ты сказала, что это зайчик Мэри, – мягко произнес он. Эта история не давала ему покоя.

      Она кивнула:

      – Поэтому я отдала его вам, когда вы уходили.

      Он сунул руку в карман и вытащил зайца. Протянул ей. Она не сразу его взяла.

      – Бери, – сказал он, и она повиновалась, сжала игрушку в руке.

      – Вы на меня злитесь, Мэлоун? – спросила она.

      – Нет. За что мне на тебя злиться?

      – Мама говорила, что люди часто злятся, когда им страшно.

      – Я не злюсь. И мне не страшно.

      Она с сомнением взглянула на него и прикусила губу, словно знала наверняка, что на самом деле ему сейчас страшно.

      – Мэри – это моя дочка, – прошептал он. – Ты была права. Это был ее зайчик.

      – Она заболела, – сказала Дани. Не спросила. Мэлоуну так хотелось узнать, о чем еще ей расскажет