.

всему Семарду, далеко за пределами своего королевства, а их угольные волосы и хмурые смуглые лица передавались потомкам, которые уже не помнили родных мест и родного языка. Иные народы считали этезианцев стервятниками, иные чумой, способной заразить весь человеческий род. И даже самый благородный и добронравный этезианец полагался родителями невесты нежелательной парой.

      – Да они и не этезианские, – робко возразила Ильга, понимая, о ком говорит ее муж. – Пусть отец их этезианец, зато мать бризарка, и они бризарцы, как и мы.

      – Этезианцы, – категорично перебил Далиир, принимаясь за ватрушки. – Чтоб ноги их тут больше не было.

      – Они и не приходят давно, – задумчиво отозвалась Ильга, и в голосе ее прозвучала грусть.

      Этезианские дети жили на соседней улице. Отец их давно бросил, матери домом служил лазарет в Грушевнике. Добросердечная Ильга принимала и кормила их у себя с радостью, они в благодарность помогали ей по хозяйству. Но Далиир не привечал чужаков, и когда дети подросли, счел, что они уже способны прокормить себя, а нет – так и тогда это не его забота.

      – А вы будете моей новой мамой, когда моя мама умрет? – с надеждой спросила как-то этезианская девочка Ильгу.

      – Ты так не говори никогда, – строго возразила тогда Ильга. – Мама твоя скоро поправится и вернется к вам.

      И она оказалась права. Женщина оправилась, вернулась в дом и настрого запретила детям ходить по гостям. Лишь однажды за минувший год, проходя по соседской улице, Ильга увидела ее дочь. Девочка так торопилась ее приветствовать, что оступилась и растянулась на земле.

      – Какие черные! – продолжала изумляться Ильга, поочередно рассматривая глаза альва перед светом лампадки. – Далиш, они, наверное, магические?

      – Просто темные, – отмахнулся он и обратился к Язару. – Ты их спрячь хорошенько вместе с письмом. Прежде коров отпасем, а там поедем в Грушевник.

      Язар так и застыл с куском ватрушки в руке, не донеся ее до рта. Ему уже представлялось, как неожиданная находка окунет его с головой в бурные воды приключений, он поплывет, увлеченный стремниной событий. А когда его наконец выбросит на берег новой жизни, он будет окроплен яркими не тлеющими воспоминаниями.

      – Я могу сбегать в город, – вызвался он. – Всего восемнадцать верст. И запрягать не надо.

      – Такую загадку, Яз, наскоком не разрешить, – дал укорот ему дядя. – Я сомневаюсь, что язык альвов знает кто-то в Грушевнике. Хорошо если нам дадут подсказку, где найти толмача, и тогда уже нам предстоит совсем иная, куда более длинная дорога.

      Язар понурил голову, совсем как недавно это сделал Мард. Каждая корова добавляла хозяевам один день к пастьбе всего стада. Ильга держал трех коров, семья Сусарда двух. И сегодня они отпасли только первый день из пяти.

      Неожиданно потемнело. Только сквозь раскрытое окно в кухню проникал бледный свет Луны.

      – Иля, ты почему за маслом в лампадке не следишь? – упрекнул ее Далиир.

      – Да ведь я только сегодня подливала. Или это было вчера… – она смутилась. –