Коллекционер. Нора Робертс

и последовал ее примеру.

      – Я брат Оливера.

      – Оливера? – Она не сразу поняла, о ком идет речь, из чего Эш заключил, что Оливера она не знала. – О, простите. Мои соболезнования.

      – Спасибо. Мы могли бы поговорить об этом, это может…

      – Мне кажется, это не положено. – Она посмотрела по сторонам, оценивая ситуацию. Потом снова перевела взгляд на его понурое лицо. – Я не знаю.

      – Чашка кофе. Позвольте угостить вас чашкой кофе. В общественном месте. Здесь неподалеку должна быть кофейня, где всегда много копов. Прошу вас.

      Глаза у него были, как у Томаса, – цепкие, зеленые – но в них сквозила печаль. И черты лица были острые, точно их вырезали хорошо заточенным, твердым резцом. Щетина придавала ему интригующе опасный вид, но глаза…

      Он только что потерял брата – более того, его брат отнял две жизни сразу. Смерть тяжела сама по себе, а убийство, помноженное на самоубийство, станут для его семьи сокрушительным ударом.

      – Хорошо. Тут, напротив, есть одно местечко.

      – Спасибо. Я Эш, – он протянул руку. – Эштон Арчер.

      Что-то шевельнулось в ее мозгу, когда он назвал себя, но она в свою очередь протянула руку.

      – Лайла.

      На выходе из участка она показала на кофейню через дорогу, и он кивнул.

      – Я вам очень сочувствую, – сказала она, когда они стояли на светофоре рядом с женщиной, которая громко ругалась по мобильному. – Не могу представить, каково это – лишиться брата. У меня нет брата, но от одной мысли становится страшно. У вас еще есть родные?

      – Братья и сестры?

      – Да.

      Эш посмотрел на нее с высоты своего роста, когда они пошли через дорогу, оттираемые друг от друга потоком пешеходов.

      – Нас четырнадцать. Точнее, теперь уже тринадцать. Несчастливое число, – сказал он отчасти самому себе.

      Женщина с телефоном вышагивала рядом с Лайлой, ее голос звучал все резче и пронзительней. Прямо перед ними двигались две девчушки, насмешничая над парнем по имени Брэд. Пара машин подала сигнал, когда свет переключился.

      Разумеется, Лайла не расслышала его слов.

      – Простите, что?

      – Тринадцать – несчастливое число.

      – Нет, я не об этом. Вы сказали, что у вас тринадцать братьев и сестер?

      – Двенадцать. Я тринадцатый.

      Он распахнул дверь кофейни, где витали запахи кофе и выпечки и слышался шум голосов.

      – Ваша мама, должно быть… – «ненормальная», мелькнуло у нее в голове, – …потрясающая женщина.

      – Я тоже так думаю. Но это все сводные или единокровные братья и сестры, – добавил он, садясь за столик. – Отец был женат пять раз. Мама трижды выходила замуж.

      – Ну и ну!

      – Да. Вот такая современная американская семья.

      – В Рождество у вас, должно быть, сумасшедший дом. Они все живут в Нью-Йорке?

      – Вообще-то, нет. Кофе? – поинтересовался он, когда подошла официантка.

      – Лучше лимонад. От кофе меня уже воротит.

      – А мне кофе. Черный.

      Он откинулся на спинку и посмотрел на нее изучающим взглядом.