Триумфатор. Лев Пучков

на земле я остыл, продрог и в полной мере насладился результатом недавнего покушения (вернее – укушения): щеку разнесло как футбольный мяч, а боль была такая, словно за ухо вогнали толстую тупую спицу, острие которой пронзило челюсть насквозь и вышло из подбородка.

      Брр… Мне бы «анестезии» сейчас – граммов двести, а то и два раза по столько.

      Не знаю, на какие безрассудства меня подвигла бы эта тупая ноющая боль, побудь я с ней тет-а-тет еще с полчаса, но довольно скоро приперся очкарь и сделал предложение.

      – Хозяин велел написать докладную.

      – ???!

      – Ну, чем там в Черном Яре ваш отдел занимается. Типа доклада. Подробно, со всеми деталями – че по чем, короче. Он будет часа через три, времени полно, так что – давай.

      – Ты ничего не путаешь? – опухшей фистулой уточнил я. – У меня хозяев нету. Я вольный. Твой хозяин – ты и пиши. С какого это перепуга я вам должен что-то…

      – Мы тебе дадим одеться, вмазать и пожрать, – заговорщицки подмигнул очкарь. – А не будешь писать – тоже дадим. Сам угадаешь – чего или подсказать?

      – А кто-то давеча сказал: сиди смирно, и никаких проблем не будет. Да еще чего-то там насчет уважения. Было, нет?

      – Ну сказал, и что?

      – Сижу смирно, писать ничего не собираюсь – проблемы. За слова отвечаешь?

      – Ну, знаешь… – очкарь недовольно насупился. – Ты меня на понятия не сади, понял?! Хозяин сказал – докладную, и баста! Так что выбирай: шмотки – хавчик – водяра или мешок зипдюлей с довеском.

      – С детства не люблю таскать тяжести.

      – Это ты к чему?

      – Это насчет мешка.

      – Хе-хе… Ну вот, сразу бы так!

      Меня отвязали и дали одеться.

      Потом притащили тумбочку и табурет с номерами (неужто соседскую в/ч обнесли?!), стопку дешевой серой бумаги и древнюю шариковую ручку за десять копеек.

      Затем меня принайтовили обратно, но всего лишь за левую руку, налили стакан водки и дали колбасы с хлебом.

      От яств я отказался:

      – А че-то зубы слегка приболели. Кариес, видать, расшалился…

      – Гы-гы!

      А водку с удовольствием нахлобучил. И, с грехом пополам состроив протокольную рожу (с раздувшейся щекой это непросто), потребовал:

      – Пусть никто не смотрит, чего пишу.

      – Ну ты совсем оборзел, ментяра!

      – Там будет кое-что конфиденциальное про Прохора и других воров.

      – Конфиденциальное?

      – Ну, короче, такое, что посторонним знать не следует.

      – Это кто – посторонний?!

      – Да мало ли… В общем, не думаю, что Прохор обрадуется, когда узнает, что вы это читали. Более того, ему, может быть, после этого придется вас – того… Гхм…

      – Да ладно гнать-то!

      – Я не шучу. Не веришь – наведи справки, чем занимается наш отдел…

      Очкарь долго и внимательно смотрел на меня – видимо, пытался определить, гон это или незамысловатая действительность. Определил или нет, я так и не понял, но вид у него был растерянный и даже самую малость подопущенный.

      – Ну