Ревность волхвов. Анна и Сергей Литвиновы

и невзрачнейшая жена бухгалтера. А по черной трассе бросился вниз импозантный Родион – в костюме от Шанель.

      Мы с Лесей остались на верхотуре одни.

      Девушка продолжила с милой улыбкой:

      – Я готова с тобой покататься по равнине, если только ты будешь прокладывать маршрут. У меня с детства топографический кретинизм.

      – Могу и лыжню тебе прокладывать, – подхватил я.

      – Ну, с лыжней, я думаю, проблем не будет. Финны нам уже все нарезали.

      – Встретимся внизу?

      – О’кей.

      Леся улыбнулась и отправилась к гондоле. Воодушевленный – все-таки мы договорились о свидании, – я нацепил сноуборд и бросился вниз.

      Черная трасса пока тяжеловата для меня – особенно для первого катания. Однако я не мог позволить себе позорного падения на глазах у компании – и тем более у Леси, которая наверняка следила за мной в окошко гондолы. Я ехал не быстро и совсем не рисково, но все равно в конце чуть не навернулся, однако на ногах, слава богу, устоял.

      Когда я встретил внизу у гондолы Лесю, предложил:

      – Может, по чашке чая? А то я слегка задрог там, наверху. В честь нашего союза я угощаю.

      – О’кей, – серьезно кивнула Леся, – только я бы предпочла глинтвейн. И за свой счет.

      В баре с огромными окнами, выходящими на гору, оказалось полно народу. В тяжелых ботинках, модных комбинезонах, поодиночке и компаниями, отдыхающие пили пиво и текилу, посматривали друг на друга и за окно на катающихся. Казалось, что именно в этом заключалась главная цель их пребывания на горном курорте: сидеть, выпивать и круто выглядеть. Мы с Лесей с трудом отыскали далеко не лучшее место – на диванчике, с которого не было видно горы. Зато высокая спинка сиденья напрочь ограждала нас от прочих посетителей.

      Отстояв очередь у стойки, я взял два глинтвейна. Едва я плюхнулся на диван и мы с Лесей чокнулись горячими стаканами, как в бар вплыл Вадим Сухаров. Лицо у него было недовольным. Возможно, ему не понравилось, что большая часть компании, включая его собственную жену и других женщин, не последовала за ним по черной трассе, а куда-то исчезла. «Большой босс» потолкался у стойки и заказал пиво. Нас с Лесей он в упор не видел.

      Тут как раз освободился столик, сиденье которого упиралось в наше «спиной к спине». Вадим немедленно плюхнулся за него. Нас он по-прежнему не засек – благодаря высоким спинкам. Однако слышать наш разговор он мог, поэтому я нагнулся к Лесе и прошептал одними губами: «Вадим бесится, что ему стало некем командовать». И, хотя девушка знакома была с Сухаровым даже меньше, чем я, она понимающе кивнула.

      Вдруг из-за столика, где сидел Вадим, пророкотал бас:

      – Что это ты тут, сученыш, делаешь?!

      Голос определенно принадлежал Сухарову, и в нем прозвучала смесь удивления, ненависти и презрения.

      Мы с Лесей невольно оглянулись. Вадим приподнялся из-за столика – однако, поскольку находился к нам спиной, по-прежнему не видел нас. Его негодующая реплика адресовалась небольшому носатому человечку, проходившему мимо. Он выделялся среди присутствующих