Дочь серийного убийцы. Элис Хантер

где попало. Элла и Элфи отчаянно хотят собаку, но я, если честно, побаиваюсь дополнительной ответственности. Вместо этого детям был обещан кролик, хоть и без указания конкретной даты его появления. Надеюсь, что выйдет протянуть с этим обещанием до следующего года или около того.

      Улыбаюсь Самиру, качая головой. Употребляемые им ругательные слова ужасны, но он произносит их так, что это никогда не звучит оскорбительно. Думаю, это из-за его акцента, который придает его сквернословию некое очарование, хоть акцент и заметно ослаб с тех пор, как мы только познакомились, обучаясь в Плимутском университете. В наших краях нет большого индийского землячества, и поскольку Самир живет в Девоне уже почти двадцать лет, иногда я улавливаю, как в его речи проскальзывает чисто девонский выговор и диалектные словечки. В присутствии клиентов я просила его воздерживаться от нецензурных выражений, но когда мы вдвоем, он вполне может дать волю чувствам.

      – Значит, не только у меня? – отзываюсь я, кладя трубку. – У нас не сработал будильник. Едва успела собрать детей и закинуть их в школу, а потом еще и застряла в пробке, чего здесь никогда не бывает… Теперь весь день пойдет вкривь и вкось.

      – Главное, чтобы Марк не слышал, как ты это говоришь. Разве он не любит повторять, что день будет таким, каким ты его сделаешь?

      – Ха! Да уж, он просто-таки образец позитивного мышления. – Я поднимаю брови.

      Самир смеется и торопливо проходит через приемную, развернувшись и толкнув спиной распахивающиеся двери, прежде чем исчезнуть в своей смотровой. Мы дружим достаточно долго, чтобы без всякой неловкости подшучивать не только друг над другом, но и над нашими супругами. Лучшего делового партнера и друга мне и желать не приходится.

      Опять повернувшись к телефону, набираю номер Эби. После двух гудков ее мобильник переключается на голосовую почту. Оставляю краткое сообщение: «Надеюсь, все в порядке», и по коже у меня пробегает какое-то неуютное чувство. Может, она тоже просто застряла в пробке… Иду к своему кабинету, и едва открываю дверь, как меня приветствует собачий лай. Удивление смешивается с облегчением, когда я вижу, как Эби изо всех сил пытается управиться с большим золотистым ретривером – все, что мне видно, это мелькание меха и ее рук, когда она пытается усадить его на весы.

      – О, ты уже здесь! – говорю я, наконец-то сбрасывая пальто, чтобы поспешить ей на помощь. – Когда ты успела просочиться сюда?

      – Ниша… впустила меня… с черного хода… – Эти слова судорожно вырываются у нее, пока она борется с псом. Едва сдерживаю смех.

      Требуется несколько попыток, чтобы удержать упрямца достаточно надолго, чтобы определить его вес, но в конце концов нам это удается, и Эби записывает данные в электронную медкарту. Она одергивает свою униформу, а затем приводит в порядок конский хвостик, распустившийся во время борьбы, – расчесывает длинные пряди цвета черной патоки кончиками пальцев, убирает их назад и стягивает резинкой.

      – Вообще-то