Гости с той стороны. Гай Себеус

всё ещё продолжали жить своей жизнью…

      С кубком в руке он подошёл поближе, чтобы ничего не пропустить.

      3

      Но вдруг его сердце качнулось, и всё остановилось…

      Перед ним встало прелестное девичье лицо…

      С глазами светлыми, как текучая вода…

      Казалось, через них сквозит душа смуглой танаянки…

      Она скользнула по нему невидящим взглядом и отвернулась. А он, уронив кубок, смотрел на неё растерянно, не слыша звона и не понимая, что происходит.

      Потом он судорожно сглотнул и схватил ртом воздух. Потому что временно будто забыл, что нужно же и дышать!

      С него стекло всё внешнее веселье и внутренние страхи. Стекли все звуки, запахи и пестрящие вокруг пятна.

      Жила одна шумно пульсирующая в горле кровь…

      и она…, ставшая его частью…

      Нить её движений казалась привязанной к его сердцу. Оно так послушно повелось за ней! За каждым её шагом!

      Одно только смущало: сосредоточенное выражение её лица. Что происходит? Что так тревожит её?

      Это вдруг теперь стало самым важным!

      А тайное действо тем временем продолжалось. И вот уже дева, что стояла перед ней, усилием бородатого богатыря взлетела в седло и тот, довольный, умчал свою добычу.

      Теперь она, та самая, стояла впереди, приготовившись, будто настал её черёд.

      – Петал! – прорычал жрец. Бласт с отчаяньем запустил пальцы в шевелюру. Ему показалось, что этот дикарь выкрикнул прямо ему в душу!

      – Это её имя? – Бласт заметался от безысходности.

      Девушка собралась было подбросить перевязанную тонким шарфом гривну. Но тут два танаида заспорили, кому первому стрелять. И вот уже луки опущены, а руки потянулись к ножам. Зрители сразу оживились, обрадовались: «Быть схватке!»

      Однако жрец властным жестом остановил соперников и сделал выбор: кому первому претендовать на девушку. Второй недовольно заворчал, но подчинился.

      Она подбрасывает свою гривну…

      …Бласт в момент забыл, как долго и тщательно он себя настраивал быть рассудительным и не вмешиваться в то, что его не касается. Провожая глазами взлетающую гривну, он просто потерял способность соображать. Он забыл и отца, и свои обещания, и желание начать новую жизнь, в которой не будет места неосмотрительности, так огорчавшей отца.

      Безумным прыжком он вскочил на ближайшего коня, рывком за талию вскинул Петал в седло перед собой, и вот они уже на мосту через ров.

      Она пыталась было сопротивляться и удержаться за что-то. Цеплялась попутно за всё, что было рядом. Но не смогла противостоять его бешеному натиску! Тут конь вдруг оступился, свернул в заросли прибрежного ивняка и остановился, увязнув в мокром песке. Близкая погоня, прошумев листвой и звероватым гиканьем, ушла в сторону. Всё кипение страстей, в котором они только что варились, осталось за стеной плотной зелени. А здесь, в укромном затишке из свисающих