Три золотых пророчества. Кира Гембри

всех на свете, но мы ни за что не пустили бы её в обветшалый домик одну.

      Нана нахмурилась, однако возражать не стала. Она осторожно потянула дверь, и ржавые петли скрипнули так громко, что я вздрогнула. Вцепившись в ошейник Зайца, я последовала за бабушкой в сарай. Ной шёл совсем рядом – я чувствовала его дыхание на своей шее. Мы тихо пересекли прихожую и подошли к палатам нашей импровизированной больницы. В первой комнате, напоминающей убранством вересковую пустошь, нас обычно шумно встречали прыгающие повсюду лепреконы. Большинство из них не были больны, а получили ушибы и царапины в ссорах. То есть сил на всякую ерунду у них было предостаточно. Но сейчас в палате лепреконов царила подозрительная тишина.

      – Что тут происходит? – тихо спросила я, заглядывая под низкие навесы. – Вас кто-то напугал?

      Лепреконы паиньками лежали в постелях, из-под одеял выглядывали только их лица с косматыми бородами.

      – Давай не будем об этом говорить, – проворчал один из них, и я не разобрала – испуганный у него вид или нахальный.

      – Не можешь сказать или не хочешь? – поинтересовался Ной.

      – Не должен, не стану, не буду, не встану, – забормотал лепрекон.

      – Болтаешь в рифму, но без смысла, – усмехнулся Ной.

      Я же слишком встревожилась, чтобы обращать внимание на поэтические упражнения лепреконов. Заяц тоже явно насторожился. Мы с ним направились к палате русалок, и он с каждой секундой ступал всё медленнее.

      Уже несколько дней у нас жили близнецы Эва и Аланна: совершенно одинаковые – от изумрудных локонов до рыбьих хвостов. Обеих мучила зудящая сыпь из-за аллергии на сточные воды, которые сбрасывали в море с кораблей. Когда близняшки не чесали друг другу спины, то постоянно выясняли, кто из них умнее или веселее, кто лучше поёт и красивее заплетает косы. Здесь часто бывало шумно, но сегодня Эва и Аланна притихли, совсем как лепреконы.

      – Хорошо, что вы пришли, – прошептала Эва, когда мы пробирались по мелкому песку русалочьей палаты.

      – Вас уже ждут. – Аланна вытянула руку из ванны и указала на заднюю стенку медпункта. – В палате банши, – добавила она и с тихим бульканьем снова ушла под воду.

      Я безотчётно затаила дыхание. Неужели к нам забрёл оборотень или ещё какое-нибудь страшилище? На мгновение я замешкалась, но потом вспомнила, как бабушка всегда говорит: «Человек иль чудовище будь – в каждом найдётся добрая суть».

      Однако теперь Нана и сама, похоже, сомневалась в этом. Когда я двинулась к следующей палате, она обернулась и зашипела:

      – Пожалуйста, держитесь у меня за спиной! – И сопроводила эти слова таким суровым взглядом, что я инстинктивно повиновалась – в отличие от Ноя. Он уже дошёл до искусственного кладбища и непринуждённо взмахнул правой рукой:

      – Ничего страшного, это просто ф… – Конец фразы застрял у него в горле.

      Мы с бабушкой тоже замерли, глядя на гостью, устроившуюся на поросшем мхом надгробии.

      С первого взгляда её действительно можно было принять за «просто гостью», но стоило чуть-чуть приглядеться,