Во власти Дубовой короны. Галина Гончарова

жив.

      Остальное?

      А остальное совершенно не важно! Лишь бы он еще пришел… пусть во сне, но пришел! Она подождет, сколько нужно.

      А вокруг планеты Дараэ было неспокойно.

      Ноосфера бунтовала.

      Выходили из строя самые передовые технологии, ломалось все, даже то, что не могло сломаться по определению… молотки и топоры держались дольше всего остального.

      То связь отказывала напрочь, то менялись законы физики – не по всей планете, а точечно, то погода бесилась вопреки не то что прогнозам синоптиков, а даже здравому смыслу: снег посреди лета все же не самое обычное явление. И никто не знал, что происходит.

      Никто и не мог предположить, что планета обретает свой разум.

      Никто не мог этого даже представить, но Шавель действительно попросту растворялся в ноосфере, в которую так неосторожно сунулся. Разум, душа… все было интегрировано в информационное поле планеты.

      Он еще не понимал этого, еще осознавал себя как Шавеля, однако с каждым днем усваивал все больше информации, поглощал все больше знаний, сливался с планетой, уже не мысля себя в отрыве от Дараэ. Компьютеры? Комплектующие? Кристаллы памяти?

      Таким кристаллом для Шавеля стала вся планета! И радостно приняла в объятия личность одного из своих детей.

      Если планета Дараэ подождет еще пару сотен лет, у нее может объявиться свой Бог? Или демиург? И он будет осознавать себя.

      Не как Веля, нет. Разве что в основе останется нечто от Шавеля. Любовь ко всему живому, законы равновесия, уважение к жизни, забота о даэрте и Дараэ.

      В каком-то смысле для него это действительно смерть. Смерть сознания, смерть части разума, и то, что получится, уже не будет Шавелем.

      Но в основе его будет разум даэрте. Сознание даэрте.

      И запрет на причинение вреда живому.

      И любовь к своему народу, к своему дому. И много другого, что обещает нелегкую жизнь завоевателям. Но это будет еще очень не скоро.

      А пока…

      Пока ноосфера сходила с ума. Или приходила в него? И то и другое было одинаково нелегко для ее обитателей. Однако сделать они ничего не могли, оставалось лишь перетерпеть.

      Разве что Элрану приснился Шавель. На следующий же день.

      – Вель!

      Виной в голосе молодого даэрте можно было два моря наполнить.

      – Ран, ты чего? Грустишь, как бурундук над разоренными запасами?

      Элран не стал врать ни себе, ни другу. Даже во сне.

      – Это я все виноват. Что ты умер.

      – А как я с тобой разговариваю, если я умер?

      – Ты мне снишься.

      – Ага, – сообразил Шавель. – А если я тебе скажу нечто такое, что знали только мы, ты мне не поверишь. Ран, я не умер.

      Элран и так не поверил. Увы.

      – Ран, сделай мне одолжение? Не страдай. Лучше помоги королеве.

      – Королеве?

      – Я кое-что сделал. Надеюсь, этого хватит, но буду помогать и дальше. Послушай меня и запомни. Я хотел получить доступ ко всей информации, которой владеют ша-эмо. Я справился, но ее оказалось так много, что мое тело не выдержало. А вот