Во власти Дубовой короны. Галина Гончарова

не бежала и не собиралась. Может, она и хотела бы, если по любви, с хорошим человеком, но у нее… обстоятельства. Только в них тоже Извольской не признаешься и не объяснишь. А и скажешь… разве что новые насмешки будут.

      – Как – какое? Сережик, надо помочь девочке! Ты знаешь, что Танечка еще девочка?

      – Че, серьезно?

      От похабного взгляда стало еще и больно, и обидно. Когда герой твоих грез на тебя ТАК смотрит… это горько.

      – Сережик, я понимаю, что тебе будет сложно. На такое… Это как на пулемет! И помереть героем! – Голос у Извольской был на редкость противный. – Но я могу тебе помочь.

      – Купить виагру?

      – Сережик! Можем объявить сбор пожертвований! Тому герою, который решится лечь в постель с Угловой.

      – Это сколько ж пожертвовать придется?

      Попов тоже был зол из-за двойки.

      Ну, прикололся, и что? А теперь… Жаба мальчишек вообще не любит, гоняет и вдоль, и поперек. А отец прямо сказал, что если он будет лоботрясничать в колледже, то мединститут ему зарежут. И будет Сережа ходить строем.

      И сразу денег дать отказался, в Барске мединститута нет, только в соседней области. Сережа бы отца дожал, но то отца! Уперлась маман: куда мальчика в семнадцать из дома отправлять? В другой город?! Он там сопьется – сколется – девку найдет – триппер подцепит…

      Вот подрастет – другой разговор. Но сначала пусть тут поучится. Кстати, и работу найти сможет, и поступать будет уже проще, как медработнику, платить меньше придется. Деньги в семье есть, но это ж сколько надо! Квартиру снимать, да не абы какую, сыночку на карман выдать, за институт платить… папаша все посчитал и решил, что мать права.

      Поэтому сидеть ему три года под родительским крылышком, тем более что сам он экзамены не сдал, папандр башляет. И за институт тоже платить будет.

      А за двойку…

      М-да.

      Визгу будет – жесть.

      И во всем эта дура виновата.

      Нет, не сам Сережа, который считал себя очень остроумным и заводным. А невзрачная девчонка в драных джинсах и самовязаном свитере.

      – А я сейчас сообщение в общий чат скину, – хохотнула Извольская.

      – Не смей! – не выдержала Таня[13].

      – И что ты мне сделаешь, сопля? – Извольская была уверена в себе и собиралась как следует поразвлечься за счет невзрачной зубрилки.

      Помощь пришла неожиданно.

      Из-за угла, как корабль на всех парусах, выдвинулась Евгения Михайловна.

      Сестричка, то есть ведущая основы сестринского дела.

      И тут же разъяснила политику партии и правительства.

      – Попов, Извольская – место!

      Рык получился такой, что студенты в струнку вытянулись. Евгения Михайловна, несмотря на общую субтильность, могла полком командовать и голосом корабли в тумане заворачивать.

      – Углова, Извольская тебя что – к Попову приревновала? Оно и понятно, едим-то мы конфету, а не фантик, хоть он как блести. Брысь отсюда. А вы двое – за мной!

      – А че… – начал было Попов, но недоговорил. Ответом ему стал милейший взгляд.

      – В кабинете паразитологии давно

13

Если кто думает, что автор преувеличивает, – увы. Автор еще матерщину опустила. Из лично услышанного.