Самые страшные чтения. Лучше, чем никогда. Второй том. Дмитрий Тихонов

Видения резко увлекли Павла: вот Валя, его однокурсница и конкурент, нагоняет в безлюдном метро наставника. Вот он ухмыляется краешком рта. Вот Валя оступается перед закрывающимися дверями поезда. Полшага назад – и спасение… Но Денис Иванович быстрым четким жестом толкает ее вперед.

      Изящная рука наставника выскальзывает из жвал смыкающихся внешних дверей в последний момент.

      А Валя остается там.

      Поезд трогается. Камера смотрит мертвым глазом. На станции больше никого… Как же так?!

      Павел не сразу понял, что коснулось его бока. Что нырнуло под ребра ледяной плоской гранью. А когда понял…

      Денис Иванович уже взмахнул аристократичной кистью. Красиво. Ювелирно. И реберный нож вынырнул из живота Павла.

      Теперь бордовое стремительно лилось на его врачебный халат. Жгуче охлестывало нутро.

      Запах ворвался в свистящие легкие непривычным смрадом. Гниением и рвотой. Антисептиком и увядающими цветами. Церковным воском. Ладаном.

      – Понимаете ли, Павел, – спокойно выговаривал Денис Иванович, – я не мог не заметить ваши… немедицинские таланты. Увы. Они уже вышли боком паре очень уважаемых людей. Что до Валентины – боюсь, при ней вы сказали лишнего.

      Блики от секционного ножа отразились в неподвижном зрачке Павла.

      – Так что извините, – хмыкнул Денис Иванович, позволяя отяжелевшему телу гулко грохнуться на кафельный пол, – для вас вакансий нет.

      Светлана Волкова

      Маленькая

      О Вере в деревне ходили нехорошие слухи. Будто рожала она одного за другим мертвых детей, а от кого – неизвестно, муж-то у нее поехал на заработки лет шесть назад да и сгинул. Нехорошая женщина, нехорошая. Из-за ее истории Наталья и сама детей не завела, все боялась мертвенького родить, а потом и возраст вышел, да и мужа другая стерва увела.

      Тихо. Тсс. Стучит будто кто?

      Наталья поднялась с кровати и пошла к двери. Старый дедов дом тяжело сглатывал ее осторожные шаги, выкашливал их скрипом половиц.

      – Открой, Наташа! Это я, Вера.

      Наталья отшатнулась от двери.

      – Иди домой, Вера. Завтра поговорим.

      – Открой, милая. Или сердца у тебя нет? Непогода-то какая, продрогли мы.

      – Мы? Ты не одна?

      – С дочушкой я. Открой.

      Наталья помедлила, потом отодвинула засов, впустила Веру. В полумраке сеней белки глаз гостьи сияли голубоватым фаянсом. Тощие руки прижимали к груди рюкзачок.

      – Спасибо тебе, христианская душа!

      – Да где дочка-то твоя? – удивилась Наталья.

      – Так вот, – Вера подошла к лавке и, вынув из рюкзачка сверток, положила его на лавку. Это было одеяльце, и уголок его плотно прикрывал там, где должно быть личико новорожденной.

      – В дом не попасть, ключ потеряла. Я у тебя заночую, не прогонишь?

      – Бог с тобой, Вера, ночуй конечно!

      Наталья засуетилась, доставая из старого сундука перину и расстилая ее на лавке.

      – Ты голодная?

      – Не го-ло-дна-я, – нараспев протянула Вера. – Я не ем почти