Ядовитый сезон. Мара Резерфорд

и позвала мать.

      – Быстрее! – закричала она. – Там утопление!

      От этих слов внутри у Леэло все перевернулось. Она всегда была слишком чувствительной, по словам тети Китти. Всякий раз, когда для летнего фестиваля забивали ягненка, у Леэло не хватало духу его есть. Не вид крови заставлял ее зрение затуманиться, а колени ослабевать, а мысль о том, что кому-то пришлось вынести столько страха и боли. И хотя она знала, что утопление – это совсем не бойня, а Питер сам выбрал свою судьбу, ему все равно предстоят невероятные страдания.

      Китти вошла со двора, где колола дрова. У нее были такие же каштановые волосы и карие, как у Фионы, глаза. У Леэло были голубые глаза отца и серебристо-светлые волосы. Тейт не был похож ни на кого из них. Мать говорила, что он похож на их дедушку, который умер до рождения Леэло.

      – Утопление? – переспросила Китти, вешая фартук на крючок возле двери. – Ты уверена?

      Сейдж кивнула.

      – Это Питер Томасон. Он был в доме Изолы. Должно быть, он перебрался по льду и скрывался всю зиму. Мать Изолы преследует его в лесу.

      Китти охнула:

      – Бедняжка Розалия. Это станет вечным позором для ее семьи.

      Леэло никогда не слышала о возвращении инканту на остров и задавалась вопросом, чем оно отличается от вторжения чужаков. Но в отличие от тети девушка думала не о Розалии. Все ее мысли были об Изоле и о самом Питере.

      Китти покачала головой, бормоча себе под нос.

      – Лучше позови Фиону. Она отдыхает наверху.

      – Я встала. – Мама Леэло на нетвердых ногах спустилась по лестнице, тяжело наваливаясь на деревянные перила. В последнее время она часто чувствовала себя усталой и слабой, хотя утверждала, что в порядке. Леэло помогала ей ткать и шить, прежде чем стала Стражем, но теперь Фионе приходилось все делать самой. – Питер Томасон, говоришь?

      Леэло взяла маму под руку и проводила к креслу у огня.

      – Можем остаться здесь, если ты плохо себя чувствуешь.

      – Все должны присутствовать, – напомнила Китти. – Ты знаешь.

      – Мама? – Леэло присела на корточки. – Я не против остаться.

      – Не думаю, что мне хватит сил, – сказала Фиона сестре.

      – Именно поэтому ты должна пойти, сестра. Пение укрепит тебя.

      Фиона нахмурилась и потерла виски.

      – Голова болит. Я попытаюсь, но ты должна будешь пойти вперед, Леэло. – Голос матери звучал ласково, но она выглядела встревоженной. – Бедный мальчик. И его родители. Интересно, знают ли они.

      Леэло прикусила неровный край ногтя. Мама знала, как сильно дочь не любит утопления. Но она уже избегала обряда, когда Стражи в первый же день дежурства обнаружили мужчину, который утверждал, что заблудился в снежной буре. Ему предоставили тот же выбор, что и всем остальным, и Леэло удивилась, когда он выбрал Лес. Зимой был хотя бы небольшой шанс перебраться по льду. Но Лес терпел чужаков не больше, чем собака блоху. Мужчину убило упавшей сосной спустя всего пару минут.

      Повторное отсутствие Леэло заметят. Кроме того, утопления были важны для Эндлы. Они служили