Ее Высочество. Гай Юлий Орловский

ил его управляющим верфью.

      Хорошая карьера, но, с другой стороны, во всей Дронтарии нет человека, умеющего строить корабли. После того великого поражения и уничтожения флота и всех портов одни переквалифицировались, другие вымерли, третьи ушли на заработки в Пиксию и Гарн…

      После нашего победного возвращения я дал всем безразмерный отпуск на весь день, всем вернувшимся есть что рассказать, показать и чем побахвалиться, а сам с Фицроем прошелся вдоль стапелей со скелетами заложенных кораблей.

      Дорриган торопливо сбежал по лестнице с недостроенного борта каравеллы, выглядел счастливым, а когда заговорил, то едва не повизгивал от распирающего счастья:

      – Глерд Юджин, за время вашего отсутствия мы подготовили еще корабль! Хоть сегодня на воду.

      – Отлично, – одобрил я. – Сегодня отдых, пусть вернувшиеся из проверочного похода расскажут о нашей лихости, это вселит оптимизм и повысит работоспособность на единицу труда, а завтра с утра снова трезвые и вообще!..

      Он сказал с готовностью:

      – Да, глерд Юджин. Все будет сделано, глерд Юджин!

      Фицрой повернулся идти дальше, но я сказал Дорригану достаточно жестко:

      – Да, еще очень важное! На кораблях никаких украшений!.. При встрече с ними на море всяк пусть видит: люди работают! Купцы купцуют, солдаты солдатствуют, а не… У нас люди серьезные, никаких плавающих бардаков на море!.. Вот тогда только по-настоящему будут бояться.

      – И уважать, – вставил Фицрой.

      – И уважать, – согласился я. – Вы правы, глерд. Пусть издали видят, серьезные люди идут по морю. Шествуют. Изволят! А когда корабль в украшениях и даже в затейливой резьбе по бортам – это какие-то богатенькие бездельники плывут! Нет и нет. Не важно, что мы зайчики, смотреться должны злыми и мрачными. Чтоб уважали и не заступали дорогу. И корабли должны выглядеть злыми и мрачными. Хотя оставаться зайчиками.

      Он вздохнул:

      – Да, глерд. Будет исполнено, глерд. Хоть ничего и не понял насчет злых зайчиков, но ваши указания лучше исполнять быстро и точно. И без всякого там. Да и тут.

      – Вы хороший управляющий верфи, – сказал я с одобрением. – И даже замечательно, что раньше корабли не строили. Прежние корабелы в шорах и предрассудках, а мне нужны незашоренные!.. Без груза устаревших приемов. Действуйте согласно! И все получится. Я отлучусь ненадолго, а когда вернусь, мы тут такое замутим…

      Фицрой пошел рядом нарядный по-особенному: в море в шляпе с пером не походишь, зато при разделе добычи перемерил массу одежды с захваченных и ограбленных кораблей, выбрал себе некий черный наряд, сочетающий изящество и строгость дизайна, где толстые золотые нити идут лишь по воротнику, обшлагам и в виде аппликаций на левой и правой стороне груди, из-за чего он выглядит неким таинственным принцем из загадочной страны.

      – Ну как я смотрюсь? – поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, спросил: – А чего приказания отдаешь так, будто собираешься надолго смыться?

      – Не надолго, – сказал я, – но пора бы помочь делу сопротивления в справедливой борьбе с агрессором! Не санкции же на него накладать… В конце концов, если Антриас захватит Дронтарию, наш флот тоже гавкнется.

      – Гавкнется?

      – Накроется, – объяснил я, – медным тазом.

      Он покрутил головой.

      – Ну и грубые в твоем королевстве люди! Какие слова произносят. Думаю, обойдутся без нас. Король Дронтарии уже предупрежден, мы сделали все, что требовалось…

      – Это знаешь ты, – напомнил я, – а не королева Нижних Долин. – Все-таки, как бы ни была уверена во мне, надо сообщить о готовности короля Астрингера работать в коалиции и с верой в совместную борьбу с агрессором на собственной территории, раз уж доктрина о внешней политике не позволяет наносить превентивные удары за пределами.

      – За пределами, – спросил он, – чего?

      – За пределами, – повторил я многозначительным тоном. – Это важно – за пределами. И дает неоспоримые преимущества!.. Как только кто-то выходит за пределы существующих рамок, будь это знания, обычаи, предрассудки, это я про ученых, или пределы морали, совести, чести, это все остальные, то тут же автоматически получает преимущество над незнающими, трусливыми, совестливыми, честными, приличными, благородными, достойными, верными и преданными…

      Он насупился, пробурчал, глядя из-под лба почти с неприязнью:

      – Не пойму я тебя, Юджин… Ты на чьей стороне?

      – Как демократ и гуманист, – ответил я с достоинством, – я всегда на своей стороне. Хотя и этот сукин сын может предать, как не раз уже делал, но это наш сукин сын!.. Даже как бы и совсем мой. В общем, я быстренько туды-сюды. Тут еще суп не остынет.

      Он хмыкнул.

      – Ну да, если бы так… Вот так прошлое хватает за ноги. Пока окончательно разделаешься, столько времени профыркивается…

      – Останешься вместо меня? – спросил я с надеждой. – Вдруг королева