Притворщица. Ольга Пашнина

Кристины, ни Хантера не нашлось в гостиной. А вот на столе все еще валялись документы по убийствам, и я даже поразилась такой беспечности.

      – И кто из нас здесь сумасшедший? – пробормотала я.

      На кухне нашлись чай и печенье. Я даже не поняла, что голодна, но когда немного поела, стала чувствовать себя чуть лучше. Без ежедневных доз зелий туман в голове постепенно рассеивался. А вместе с ним возвращался вкус к жизни.

      Отовсюду слышалось завывание ветра. В это время в старых домах Хейзенвилля ужасно холодно, сквозняки пробирают до костей. Я с тоской вспомнила, как осенью дома зажигали камины. Они уютно потрескивали круглые сутки, а мы с сестрами жарили на открытом огне хлеб и зефир. Тайком от папы и мачехи.

      Грея руки о чашку с чаем, я села на диван.

      Сейчас я увидела то, что ускользнуло от внимания при разговоре с Аланом. А может, он намеренно скрыл от меня часть материалов, опасаясь срыва. Но в каждой папке, посвященной убийству, самым последним листом шел портрет жертвы.

      – Что это ты тут делаешь? – услышала я голос Хейвен. – И где твои надзиратели?

      Не отрываясь от рисунков, я шикнула на нее.

      – О… – Хейвен заглянула мне через плечо. – Как интересно. Это те, кого он убил?

      – Да, – шепотом, боясь, что проснется Хантер, сказала я. – Это жертвы.

      Мне стоило взглянуть на одну иллюстрацию – и я уже знала, что увижу на следующих. Мужчины, свернувшиеся клубочком в бесплодных попытках спрятаться от боли, разрывающей голову изнутри. С ярко выступающими венами неестественного алого оттенка.

      И три следа на запястьях. От трех тонких цепочек.

      Одного из них я знала.

      Эдмонд Белами.

      Человек, чьего ребенка я когда-то похитила, чтобы подставить сестру. Человек, который притворился безумным. Тот, кто сказал…

      Он ждет тебя.

      Я отбросила папки в сторону и опустила голову, глубоко дыша, как учила Кристина. В надежде, что сейчас закружится голова и мир вокруг померкнет, а потом я проснусь в своей палате и рядом будет доставучая мертвая Хейвен.

      – Он вернулся, да? – вместо этого услышала я ее голос. – Я думала, ты его выдумала.

      – Я тоже так думала, – глухо сказала я. – Это безумие. В чистом виде. Он не мог вернуться, он мертв!

      – Может, ты ошиблась? Вдруг ты ошиблась?

      Хейвен панически заметалась по комнате.

      – Он нас найдет! Он отомстит!

      – Хейвен, я прошу тебя, уймись! Дай мне подумать!

      – Ты глупая, глупая, глупая! Зачем ты его убила?! Почему ты не слушалась, Ким?! Почему ты такая непослушная?!

      – Заткнись! – прошипела я, чувствуя, как внутри поднимается ярость.

      От неожиданности я замерла, прислушиваясь к себе. Я давно не испытывала таких чистых эмоций. Я давно не испытывала злости, ярости, ревности – таких простых человеческих чувств. Лекарственные зелья глушили все, кроме монотонного выматывающего страха. Иногда через пелену тумана в сознании пробивалась обида или усталость, но страх – вот основа послушания каждого безумца.

      – Он вернулся… – все шептала