Лекарь-возлюбленный. Призрачный обряд. Маша Моран

Боги, а он-то что здесь забыл? Пришел, чтобы поквитаться за ту ночь? Да нет, не стал бы он столько времени ждать.

      Чтобы не выглядеть застигнутой на чем-то постыдном, Катарина медленно убрала руку и отступила от Ван Лина. Командующий следил за каждым ее движением тяжелым пристальным взглядом, не обещающим ничего хорошего.

      За этот месяц Катарина почти убедила себя в том, что все произошедшее в ту злополучную ночь, когда она усыпила его, – лишь плод ее воображения. Командующий не владел собой, и то, что он говорил, очарованный музыкой заколдованной лютни, было только пьяным бредом. Да и все это время он почти не разговаривал с ней, привычно игнорируя. Но, кажется, она слишком расслабилась.

      – Господин Ван, господин Рэйден… – Айми присела в поклоне, и только сейчас Катарина заметила, что сароен успела переодеться и украсить свое лицо необычным макияжем. – Вас не было на празднике. Наверное, вы оба очень заняты… Поэтому я решила, что несправедливо оставлять вас без развлечений.

      Каких еще развлечений? Не нужны ей никакие развлечения! Да еще в лазарете.

      – Даже не вздумайте отказываться, господин Рэйден! Я уже вижу по вашему лицу, что вы хотите сбежать, – хихикнула Айми, прикрыв широким рукавом рот. – Вы совсем не бережете себя. Нельзя быть таким затворником, вам тоже нужно развлекаться. Пусть ваш друг меня поддержит. Не правда ли, господин Ван?

      Вот же змея!.. Решила перевернуть все так, будто пришла развлекать именно ее, а не посланника.

      – Господин Рэйден самозабвенно отдается своему любимому делу. Быть может, именно из-за того, что он так погружен в медицину, в крепости нет эпидемий и все здоровы.

      Тишина после слов Ван Лина была подобна мягкому маслу.

      Ножом, разрезавшим ее, стал голос Фао Рэна:

      – Тогда тем более господин Рэйден достоин отдыха.

      Командующий уверенно подошел к Катарине и указал на место на полу.

      – Думаю, нам стоит сесть здесь, чтобы у госпожи Айми было место для ее танца.

      Айми уверенно, словно была тут хозяйкой, разбросала по полу подушки, принесенные Минэко.

      – Прошу, господа, рассаживайтесь.

      В душе шевельнулось предчувствие, что ничем хорошим эта ночь не закончится. И словно в доказательство этой мысли дверь снова скрипнула, и в проеме показалось лицо Сюли. На ее веки и лоб был нанесен праздничный макияж, изображающий небо, луну и звезды. Такой красивой она еще никогда не была. По тому, как загорелись глаза Сюли, а щеки покрылись ярким румянцем, когда она посмотрела на посланника, сделалось ясно, для кого именно она наряжалась.

      На душе стало еще тяжелее. Катарина понимала, что не имеет никакого права ревновать Сунлиня, а тем более его двойника. Она сама толкала Ван Лина в объятия Айми. Но…

      Ложь самой себе никогда еще не давалась так трудно. Сюли была во всех смыслах достойной девушкой. О таких писали поэты – воспевали их красоту и добродетели. А художники наверняка создали бы тысячи ее портретов. Поклонникам ее прелести не было бы числа.

      К тому же брат обучил