После – долго и счастливо. Анна Тодд

закрывает глаза.

      – Один из моих гребаных отцов мог бы догадаться купить новый.

      – Мне так жаль. Я понимаю, что сейчас это для тебя слишком.

      Я пытаюсь успокоить его, но он, все так же не обращая на меня внимания, открывает глаза и идет на кухню. Я держусь в паре шагов позади.

      – Где же… – бормочет он и опускается на колени, чтобы заглянуть в ящик под раковиной. – Нашел.

      Он вытаскивает бутылку с какой-то прозрачной выпивкой. Мне даже не хочется спрашивать, как она туда попала и кому принадлежала – или принадлежит до сих пор. Хардин вытирает бутылку о свою черную футболку, на ткани остается слой пыли. Судя по всему, бутылка пролежала под раковиной пару месяцев, не меньше.

      Он возвращается в гостиную, не зная, что делать дальше, и я иду следом.

      – Я знаю, что ты расстроен. Ты имеешь полное право злиться.

      Я встаю прямо перед ним, отчаянно пытаясь привлечь его внимание. Он даже не смотрит на меня.

      – Но давай вернемся в отель, пожалуйста. – Я тянусь к его руке, но он ее отдергивает. – Прошу, там мы сможем поговорить, и ты немного остынешь. Или ляжешь спать. Что угодно, только, пожалуйста, идем отсюда.

      Хардин обходит меня и останавливается у дивана.

      – Она лежала здесь… – Он указывает бутылкой на диван. Мои глаза жжет от наворачивающихся слез, но я сдерживаюсь. – И никто, черт возьми, их не остановил. Ни один из этих неудачников.

      Он сплевывает и, открутив крышку непочатой бутылки, прижимает ее к губам, а затем, откинув голову назад, делает глоток.

      – Хватит! – кричу я, делая шаг в его сторону.

      Я уже готова вырвать у него из рук эту бутылку и разбить ее о кафельную плитку. Лишь бы он больше не пил. Не знаю, сколько еще алкоголя сможет принять его организм, прежде чем он вырубится.

      Хардин делает еще один большой глоток и останавливается. Вытерев тыльной стороной ладони пролившиеся капли со рта и подбородка, он ухмыляется и переводит взгляд на меня – впервые с тех пор, как мы зашли в дом.

      – Почему? Тоже хочешь?

      – Нет… Хотя да, хочу, – лгу я.

      – Жаль, Тесси, на двоих не хватит, – бормочет он, поднимая огромную бутылку.

      От его слов меня бросает в дрожь – так меня называл отец. В бутылке, должно быть, не меньше литра какого-то пойла – этикетка стерлась и наполовину оторвалась. Интересно, как давно он ее там спрятал? В один из тех одиннадцати дней, худших в моей жизни?

      – Уверен, тебе все это нравится.

      Я отхожу от него и пытаюсь придумать какой-нибудь план действий. Вариантов не много, и меня начинает охватывать страх. Конечно, он никогда не причинит мне вреда. Но я и понятия не имею, что он может сделать с самим собой. А я совершенно не готова к очередному скандалу. В последнее время я слишком привыкла к Хардину, который худо-бедно контролирует себя: ехидному и иногда угрюмому, но не исполненному ненависти. Этот блеск