Невидимые силы. Антон Грановский

смотровой площадки и залюбовались расстилающейся внизу, за рекой, Москвой.

      – Какая красота! – восторженно выдохнул Илья.

      – Да уж, – улыбнулась Настя. – Возле этих перил Герцен и Огарев, будучи студентами, давали клятву бороться за свободу человечества. А мой отец сделал предложение матери.

      – Знакомая история, – кивнул Илья. И вдруг, рассеянно улыбнувшись, продекламировал:

      …Все любовался бы с Ленинских гор,

      Все бы прихлебывал я

      В знак уважения теплый кагор

      К церкви, крестившей меня.

      Здесь родилась моя мама затем,

      Чтобы влюбиться в отца,

      Чтобы нерусскому слову Эдем

      Здесь обрусеть до конца,

      Чтобы дитя их могло говорить

      (Это дитя – это я),

      Чтобы Москвы не могли покорить

      Черные наши друзья.

      – Красиво, – сказала Настя. – Чьи это стихи?

      – Дениса Новикова. Он уже умер.

      Они помолчали.

      Илья неотрывно смотрел вдаль, на покрытый легкой дымкой огромный красивый город с золотыми маковками церквей.

      – Ты часто сюда приходишь? – спросил он.

      – Да нет, – ответила Настя. – По крайней мере, реже, чем хотелось бы. – Она взглянула на часы. – Слушай, Илья, ты извини, но мне пора бежать в библиотеку.

      Он улыбнулся:

      – Понимаю. Сам студент.

      – Дорогу к метро помнишь?

      – Да. Мы еще увидимся?

      – Только если я тебе не надоела, – пошутила Настя.

      – Ты мне не надоела, – серьезно проговорил Илья, глядя на Настю спокойно и доброжелательно.

      Настя слегка смутилась под его взглядом. Слишком уж не детским он был, этот взгляд.

      – Ну, пока!

      Она повернулась и быстро зашагала к университетскому зданию.

11

      По пути в библиотеку Настя думала о родителях и о том, что с ними случилось.

      Авария была очень странной. Начать с того, что Настя находилась в машине вместе с родителями. Она отчетливо видела, как грузовик съехал со встречной полосы и ринулся на их старенькую «Мазду», которую отец купил по случаю у друга и которой страшно гордился как своей первой иномаркой.

      Время словно замедлило ход. Грузовик передвигался судорожными рывками, будто с трудом преодолевал его вязкое течение. Но вот стальной бампер грузовика навис над машиной, и Настя отчаянно закричала:

      – Папа, он нас раздавит!

      Но замедлившееся время коснулось и самой Насти. Слова прозвучали невероятно медленно и тягуче. Отец же, вместо того чтобы крутануть руль вправо и увести машину из-под удара на пустой тротуар, повернул голову и удивленно посмотрел на дочь.

      Раздался оглушительный скрежет, и перед глазами у Насти все вспыхнуло. А потом случилось нечто необыкновенное: она почувствовала резкий порыв холодного ветра, и порыв этот подхватил ее, вынес из машины и перенес на тротуар. И тут время двинулось с головокружительной быстротой. Грохот удара, всполох огня, крики