Сложно сказать, когда это началось. Арад Саркис

о связано с тем, что мы всегда настроены на плохое, нежели хорошее.

      Коротким звоном ноутбук вернул меня обратно. Напоминание об очередной онлайн-встрече с коллегами про какой-то «Фидлесс энд Карт».

      Я опять все прослушал. Теперь снова просить Массуда рассказать мне все по второму кругу, потому что некоторые моменты для меня остались неясны. Да и плевать. Образ дурачка уже создан, так чего стесняться?!

      Сглотнув остатки разочарования, я попытался приступить к работе, но, как и всегда, лень и апатия сделали свое дело. Мечты о чем-то большем, о чем-то, что действительно имеет значение, не отпускали меня. Я всегда жаждал чего-то глубже, чего-то, что поможет мне ощутить себя живым. Но вместо того, чтобы понять это «что-то», я сидел, погрузившись в мысли, и ничего не делал.

      В чем сложность сесть и написать рассказ, который миллион раз прогонял через себя? Или, наконец, сесть и нарисовать что-нибудь? Тем более, что подходящего размера холст и большой набор акриловых красок уже который месяц ждали в шкафу, когда я их, наконец, достану и начну использовать.

      В какой-то момент, сидя перед ноутбуком, я внезапно понял, что настал момент перемен. Я понял, что пора начать действовать вместо того, чтобы вечно все откладывать, утешая себя тем, что времени еще достаточно.

      Гарантий успеха не было. Я нехотя поднялся, направился к шкафу и, достав холст с красками, разложил их на столе и внезапно передо мной встал вопрос: а что рисовать?

      Я никогда не посещал художественную школу, у меня не было ни техники, ни знаний, ни понимания теории смешивания цветов, ни опыта. Размазывание гуаши по листу А4 в школе я не считаю опытом. Это был просто кривой попугай, сидящий над почему-то идеально ровной рекой.

      Прошерстив весь Интернет, я как-то умудрился не найти ничего, что могло бы зацепить мое внимание. Все было либо слишком не по душе, либо, как мне казалось, сложным, чтобы такой рукожоп как я смог воспроизвести фотографию на холсте. Поэтому я благополучно завернул холст и краски и вернул в шкаф до следующего раза, когда мне в голову стукнет, что «пора действовать».

      Неделя за неделей проходила, и я продолжал погружаться в бездействие и отчаяние. Я очень ясно ощущал, что дарованное мне время ускользает, оставляя лишь ощущение пустоты. Но ничего с этим не делал.

      Среди всей этой внутренней атмосферы безысходности я начал терять себя, превратившись в один большой ком тоски, и в какой-то момент во мне что-то щелкнуло. Но не так как обычно это бывало. Мне стало ясно, что продолжать в таком состоянии больше невозможно. Прозрение. На ровном месте. Откуда оно пришло? Как появилось? Почему именно в этот момент? Я понял, что жизнь не дает никаких гарантий успеха или направления. Это было бы слишком легко. Я сам должен создать свой путь.

      Решив встать над своими страхами, я отменил все созвоны на работе и соврал, что очень болен. Расчистив стол, я достал краски, холст, палитру и налил стакан воды для кисточек. Недолго думая, я почти сразу погрузил самую большую кисточку в черную краску и начал. Первые штрихи были неуверенными, неуклюжими, но с каждым движением я постепенно осваивался. Все мое внимание было исключительно на холсте. Мои мысли и эмоции, выпущенные на волю, выливались в мазки на холсте. Каждая капля краски отражала мои страхи, сомнения, надежды и желания. Я позволял им свободно течь по поверхности, словно отпускал все, что давило на меня.

      Медленно, но верно, картина развивалась перед моими глазами. Я не мог предсказать конечный исход, однако сам процесс затянул меня всего. Важно было само действо, заставившее меня забыть о тоске, грусти, безысходности. Я даже не заметил, как шесть часов пролетели мимо меня, а день сменился ночью.

      Когда я завершил последние мазки, поднял холст со стола и поставил его вертикально. Отойдя на несколько шагов, я смог рассмотреть результат. Я ощутил волну удовлетворения и осознания. На этом небольшом полотне отразилась часть меня, моя сущность, которую я всегда боялся проявлять. Несмотря на все несовершенства, это был мой отпечаток. Это был истинный я, без прикрас и масок.

      Ты не должен так вести себя

      «Ты не должен так вести себя», голоса требовали подчинения. Любое непослушание – плохо. Любое инакомыслие – плохо. Ты должен быть таким, каким тебя хотят видеть другие. Так меньше проблем. Так легче существовать.

      С возрастом понимаешь, что ты сам себя загнал в рамки. Под внешним давлением, но это ничего не меняет. Ты сам. И теперь вынужден мириться с тем, что от тебя ожидают выполнения любых указаний. А любое неподчинение или инакомыслие сталкивается с мчащимся на всех порах скоростным поездом чужих осуждений. Ты должен жить и действовать по указке, чтобы другие смотрели на тебя и радовались. Твоя радость никому не нужна. Почему? Да потому что все люди – эгоисты. В той или иной степени. Кто-то больше, а кто-то меньше.