175 дней на счастье. Зина Кузнецова

хвалил его. Сказал, что он у тебя крутой руководитель и вообще умный очень.

      – Куда ты хочешь поступать?

      – В Москву, естественно. Я люблю повеселиться. Тут негде. Мы с друзьями уже со скуки мрем. А вы ведь в Москве жили, да? Как тебе?

      – Было круто, – охотно отозвалась Леля, – у меня была компания близких друзей в старой школе. Мы постоянно что-то придумывали. Жорж, это мы так называли Геру, моего друга, умудрялся по знакомству протаскивать нас на закрытые вечеринки. Было невероятно весело! Мне не хватает сейчас…

      – Ты с друзьями московскими общаешься еще?

      – Нет, – чуть помедлив, ответила Леля, – не общаемся. И мне, честно говоря, страшно одиноко. Совершенно… гадкое чувство. Такое ужасное ощущение всеобщей ненужности.

      – Да, знакомо, – сочувственно улыбнулась Надя.

      Леля и сама не могла понять, как она, такая закрытая, вдруг призналась в очень личном переживании едва знакомой девушке. Но объяснялось все очень просто: избитый человек с большой радостью и благодарностью хватается за того, кто первый присаживается около него, дает попить воды, промывает раны и окутывает сочувствием.

      – А как ты справляешься с тотальной ненавистью одноклассников? – спросила Леля. – Потому что я… со мной такого не было. В московской школе как-то сразу друзья появились… И не то чтобы я так уж ищу одобрения ребят, просто выматывает, понимаешь… Каждый день как на войне. Я умею удары отражать, но постоянно, это, понимаешь, совсем невыносимо.

      Надя пожала плечами.

      – Я уже легко к этой тотальной, как ты сказала, ненависти отношусь. Мне просто глубоко плевать. А еще мне их немного жалко.

      – Почему жалко?

      – Они не мы. Это у нас с тобой прекрасное будущее впереди и куча возможностей. А у большинства что? Ты же слышала эту девочку в туалете: родители на заводе получают копейки. Перспектив никаких: либо институт (но это для умненьких, а их мало), либо тоже завод. Вот они и злятся на таких, как мы. Ну и пусть злятся! Разве я виновата, что мне повезло родиться в обеспеченной семье. Я когда узнала, что ты в нашу школу пришла, подумала, что к тебе нужно подойти.

      – Почему?

      – Таким, как мы, нужно держаться вместе. Не хочу казаться высокомерной снобкой, но это правда жизни. Есть те, кому повезло больше, а есть те, кому меньше. Последние злятся на весь мир, а первые идут семимильными шагами вперед. Не знаю, как тебе, а мне никогда не было интересно с теми, кто… – Надя задумалась, подбирая слова: – Ну… кому повезло меньше. Они как-то даже мыслят иначе: нешироко, несвободно. Унылые такие, всего боятся. Я вот ничего не боюсь. Уверена, ты меня понимаешь. Хочу попробовать все! Хочу проглотить жизнь большими кусками! И не боюсь подавиться.

      Пока Надя говорила, Леля молчала и размышляла о ее словах. Иногда ей хотелось отшатнуться от собеседницы – таким недетским цинизмом веяло от всего ею сказанного, а потом все же Леля, вспоминая отдельные моменты жизни, соглашалась с ней. К концу их беседы она решила, что Надя своеобразная и вполне имеет на это право. Ее спокойствие и самоуверенность понравились