Пастушок Бим. Михаил Анатольевич Гришин

ботная жизнь в лесу с новыми приятелями пришлась по душе. Но одного так и не смог принять: пятиминутного купания в реке раз в неделю. Да ещё при этом, чрезмерное проявление заботы о нас вожатой Маруси, бестолково суетившейся на берегу, как курица с выводком своих безмозглых цыплят. Только и было слышно: «Гришин, назад! Гришин, утонешь! Гришин, далеко не заплывай!» И это в каком-то мутном лягушатнике, который собственно и речкой-то назвать язык не поворачивается, где вода доходила самому маленькому из нашего отряда Жеке едва ли до колен.

      А я к тому времени уже плавал как карась, потому что в деревне, прямо против нашего дома находилось глубокое озеро, где мы летом приводили дни напролёт. А тут не то, чтобы перед девчонками порисоваться, особенно перед красивенькой Олечкой, в которую я в то лето был влюблён, даже как следует, намокнуть не успеваешь. Должно быть, от этого я больше ездить в пионерлагерь зарёкся.

      Рассказывать о том, как мазали зубной пастой девчонок, а они нас, не буду, лишь обмолвлюсь о том, что даже под неусыпным надзором строгой Маруси, мы умудрялись в обеденный перерыв, пока она сама влюблялась в коллегу из другого отряда, сбегать на торфяное болото. Там ловили холодных и скользких ужей, за пазухой приносили в отряд и подбрасывали девчонкам в постель. Ох и визг тогда стоял в корпусе. А ещё у нас время от времени происходили жаркие баталии с ребятами из соседнего корпуса. Противники изготавливали взрывпакеты из газетного кулька со строительным цементом, который при ударе о любые предметы рвался, и вокруг поднималось такое облако едкой пыли, что в двух шагах нельзя было ничего разглядеть. Было очень здорово!

      Но мы там не только всё время хулиганили, но и занимались полезными делами. Мне например как самому активному участнику в жизни отряда на пионерской линейке в торжественной обстановке под звуки фанфар вручили новенькую книгу Гавриила Троепольского «Белый Бим, Чёрное ухо».

      С того дня весь наш отряд, словно подменили: если раньше в сончас мы дурачились и отчаянно дрались подушками, теперь стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь звенящим от напряжения голосом очередного чтеца. Мы так прониклись симпатией к доброму Биму, что каждый из нас принялся мечтать, как по возвращении домой попросит своих родителей приобрести им такую же умную и верную собаку. Не знаю, насколько осуществилась мечта у других ребят, но мне родители отказать не смогли. Да и как откажешь, если всем известно, что собака – друг человека.

      Так у меня появился пузатенький, словно колобок, но довольно шустрый щеночек по имени Бимка. Он был настолько чёрный окрасом, что гладкая шерсть на нём блестела, как лакированная и только на груди светлело вытянутое пятно в виде галстука. От этого простая дворняжка имела достаточно благородный вид, ни на йоту не уступающий аристократическим породам.

      Чтобы маленькому другу не было скучно без мамы и собратьев, я перебрался ночевать на веранду. Бим жалобно просился ко мне в кровать, утыкался мокрым носом в мою подмышку и тотчас засыпал, во сне время от времени вздрагивая тельцем, должно быть, вспоминая, как днём за ним гнался грозный петух Задира. За лето таких инцидентов у юного проказника набралось достаточно, пока он не подрос и сам не стал гонять особо обнаглевшую дворовую живность: петуха, кота Ваську и соседского козла Бородача, который время от времени совершал набеги на чужую территорию, чтобы поживится на огороде свежей капустой.