Чекист. Особое задание. Евгений Шалашов

вычислить? Из Вологды переслали словесный портрет или в Центральный аппарат отправили наши фотокарточки? Хм. Есин говорил как-то, что скоро нас обеспечат новыми удостоверениями с портретами, чтобы всё как положено, но мы к фотографу не ходили.

      – Так ты Аксенов или нет? – начал злиться мордатый.

      – Кто я такой, я сам знаю, а вот ты кто такой?

      – А я из московского губчека! – гордо заявил мордатый. – Если ты Аксенов, пройдем со мной.

      – И с какой стати мне тебе верить? Может, ты контра переодетая или бандит?

      – Чё это я контра? – обиделся парень. – Никакая я тебе не контра.

      – А если я не Аксенов?

      – Как это не Аксенов? – растерялся московский чекист. – Со мной пошли, кому говорят.

      – А рожу тебе вареньем не намазать?

      – Чё ты сказал-то? – возмутился оскорбленный до глубины души чекист и попытался толкнуть меня в любезно открывшуюся дверь, только не рассчитал, что машина уже отъехала на полметра. А вот ты, дорогой коллега, если тебя слегка развернуть, подправить траекторию, точно там и окажешься.

      Московский чекист (если это чекист, документы я не смотрел) врезался в своего напарника, уже готовившегося хватать и не пущать. Что удивительно, водитель остался сидеть на месте, словно его это не касалось.

      – Ах ты, сука! – вскипел мордатый, пытаясь выхватить что-то из кармана.

      Сложно одновременно вытаскивать оружие и выскакивать из машины, а там порожек, запнуться можно! Ох, что же ты, милый, падаешь, да ещё мордой вниз, а там грязно! И револьвер уронил, а он чего-то под машину отлетел. Бывает. Хм, а дверца с той стороны не открывается, что ли? Чего это второй товарищ в эту же дверь ломится, если можно обойти? М-да, ещё и за своего напарника запнулся. Беда с вами, ребята!

      – Браво! – услышал я сзади голос и звуки, похожие на аплодисменты, но на такие, будто аплодируют в перчатках.

      Сделав шаг влево и в сторону, приготовился к новой напасти, увидел симпатичного товарища лет сорока-сорока пяти в добротной шинели и фуражке, с небольшой бородкой и усами.

      – Да я тебя, суку! – пробормотал мордастый, поднимаясь с земли и размазывая кровь по круглой физиономии.

      – Приходько! – повысил голос товарищ в шинели, и мордастый сразу же вытянулся, словно оловянный солдатик. – Кругом! Шагом марш отсюда! И ты, Алексеев, – бросил он второму, уже успевшему подняться, – вместе с ним, пешком. А оружие кто за вас поднимать станет?

      Подождав, пока незадачливые чекисты вытащат из-под машины револьвер (водитель не стал отъезжать) и отойдут на несколько шагов, товарищ снял перчатку и протянул мне левую руку.

      – Кедров, – представился он. Усмехнувшись, спросил: – Мандат предъявить или на слово поверите?

      – Аксенов, – ответствовал я, пожимая руку.

      Как же мне не поверить человеку, чьи фотографии видел и в нашем музее, и в многочисленных материалах по становлению ВЧК? Однако положение обязывало проверить.

      – Поверю без мандата, если скажете, куда