Чекист. Особое задание. Евгений Шалашов

«Ира»! Или не так?

      Глаза широко распахнулись, а ротик открылся, чтобы спросить:

      – Какого классика?

      Ах ты моя милая! Ну вот ты уже начала говорить.

      – У Маяковского, у Владимира Владимировича.

      – А что, этот паяц уже стал классиком?

      Ты что, дорогая, не любишь самого революционного поэта? Надо исправляться. Владимир Владимирович столько положил таланта для рекламы «Моссельпрома»! Тьфу ты, какой «Моссельпром»? Он же появится вместе с нэпом. Если она гимназистка, то надо убалтывать чем-то другим.

      – Мне тоже больше Кондратьев нравится, – начал я уходить от темы. – Вот послушайте:

      Тяжела наша жизнь и сурова.

      Избегают мужья сатиресс.

      Я всечастно должна быть готова,

      Что супруг от семейного крова

      Удерет легкомысленно в лес.

      Он стремится туда, убегая,

      Где бесстыдно и звонко смеясь,

      Ждет сатиров дриада младая[4]…

      – Дальше не надо, – попросила девушка, хотя я и сам был готов остановиться, потому что не помнил, как там дальше. – Я читала стихи Кондратьева, мне не понравились. Проза у него неплоха, а как поэт он слабый. Блок всё равно лучше.

      – Так кто бы спорил? – картинно всплеснул я руками. – Александр Александрович – наше всё! Да, а вы тоже, как Блок?

      – Что «тоже»? – не поняла девушка.

      – Не возражаете, если я закурю?

      Похоже, девушка удивлена, что чекист спрашивает разрешение закурить, но милостиво кивнула:

      – Курите.

      Я нарочито медленно достал папиросу, смял мундштук, поднес к губам и чиркнул спичкой. Затянулся, надеясь, что не закашляюсь. Не курил давно, а вот, поди же ты, приходится. И что не сделаешь ради важного дела, простите за тавтологию.

      – Можно и мне? – попросила девушка.

      Милая, я же их для тебя и покупал! Конечно, можно.

      Жадно затянувшись, девушка в блаженной истоме закрыла глаза. Затянувшись ещё раз, нервно спросила:

      – Так что там у Блока? Вы начали говорить, но не досказали.

      Покорный ласковому взгляду,

      Любуясь тайной красоты,

      И за церковную ограду,

      Бросаю бомбу и стихи.

      – У Блока нет такого! – возмутилась девушка.

      – Это не Блока, это пародия Виктора Полякова. Только вы, девушка, бомбу не успели бросить.

      – Не успела, потому что её латыши нашли. Рыцари революции, не стесняющиеся по женским туалетам шнырять, – презрительно сказала девушка.

      – Значит, это были всё-таки вы? А я думал, начнете изворачиваться.

      – А зачем? – хмыкнула девушка. – Всё равно расстреляете.

      – Ну, это не я решаю, а трибунал. Но пока ваши анкетные данные выясняют, времени много пройдет. Может, он и передумает, заменит расстрел хозяйственными работами. Вы же ущерб нанести не успели.

      – Можно ещё одну? – спросила юная террористка и, не дожидаясь ответа, вытащила

4

Кондратьев Александр. «Жалоба сатирессы».