Огненная кровь. Том 1. Ляна Зелинская

рамки приличия – всего лишь глупые законы кахоле, которые вас не касаются, – ответила она с вызовом, припоминая его вчерашние слова, и усмехнулась.

      Себастьян соскочил с коня, подошёл к Иррис, стал рядом, и, скрестив руки на груди, посмотрел на бушующее море.

      – Судя по твоим утренним прогулкам, ты плевать хотела на приличия, – произнёс он задумчиво.

      – Судя по моим прогулкам?

      – Уезжать из дому на рассвете одной, чтобы побродить по берегу, который того и гляди обрушится? Полагаешь, это подходящее занятие для молодой леди, верящей в приличия? – спросил он с улыбкой. – Да и стоять здесь со мной без сопровождающих тем более неприлично. Но ты всё ещё здесь, а не скачешь галопом обратно в Мадверу, и это значит, что я ещё вчера был прав на счёт того, что ты на самом деле думаешь о приличиях.

      Она повернулась к нему и вдруг рассмеялась, не в силах больше играть в эту глупую игру, а Себастьян рассмеялся ей в ответ.

      – Скажите, почему вы решили, что найдёте меня здесь?

      – Потому что здесь, как ты призналась мне вчера, есть всё, что ты любишь…

      – И вы запомнили, что я люблю? – спросила она удивлённо. – И что же?

      – Ветер, воздух, море, свободу, скакать на лошади, музыку… Зная, кто ты такая, догадаться было нетрудно.

      – Зная, кто я такая? – удивилась она. – И что это значит?

      – Дядя сказал мне, что твоя мать – Регина Айфур из прайда Лучница. А значит, у тебя в крови живёт буря, Иррис, – он кивнул на полосу прибоя и спросил, – твоих рук дело?

      Она посмотрела на него искоса, улыбнулась искренне и открыто, и добавила:

      – Думаю, это простое совпадение.

      – Думаю, это не совсем простое совпадение, – он повернулся к ней. – Мой отец хотел с тобой поговорить.

      – Со мной? – снова удивилась Иррис. – О чём?

      – Мне кажется, о чём-то важном, – улыбнулся Себастьян. – Едем?

      В гостиной атмосфера была такой, будто случилось что-то непоправимое. Тётушки нервно ходили из угла в угол, одна с Каноном и солями в руках, вторая с солями и платочком, болонка пряталась в кресле под шалью и не издавала никаких звуков. Ни кузин, ни прислуги, зато за столом в кабинете сидел мэтр Ладье, мадверский нотариус, по лицу которого можно было подумать, что его только что подняли с постели, и писал длинную бумагу, сосредоточенно поскрипывая пером. А с другой стороны стола Гасьярд Драго писал вторую бумагу не менее быстро, чем мэтр Ладье.

      Салавар Драго мерил шагами кабинет из угла в угол, заложив руки за спину, и кроме скрипа перьев, его размеренных шагов и тихих вздохов тётушек других звуков в комнате не слышалось.

      – Что случилось? – с тревогой спросила Иррис, остановившись посреди гостиной.

      – Ты… ты… у тебя весь подол в грязи, – с осуждением выдохнула тётя Огаста, приложив платочек к глазам и метнув неодобрительный взгляд в сторону кабинета, добавила, – мне нужно с тобой поговорить, и немедленно!

      – Прошу прощения, миледи, – Салавар Драго тут же возник на пороге, – но прежде я бы сам хотел переговорить с вашей племянницей.

      Тётя