Люди как боги. Книга 3. Кольцо обратного времени. Сергей Снегов

возражаете. Сейчас меня интересует другой вопрос. Вы бежите из родных звездных гнездовий, если позволено так назвать ваши… м-м… Гибнущие миры. Но почему для бегства вы выбрали коллапсар? Такое ужасное событие, как коллапс, само по себе губительнее всего в звездном мире.

      – Наши миры поразила болезнь времени. У нас время рыхлое, оно часто разрывается. Я читаю в ваших мозгах название страшной болезни, когда-то свирепствовавшей в ваших мирах. У нас рак времени.

      – Рак времени! – воскликнули мы почти разом.

      – Да, рак! Мы захотели вырваться из нашего времени в любое другое, прошлое или будущее, лишь бы здоровое. При коллапсе звезды время трансформируется. У нас была защита от усиления гравитации. Мы попали в инверсию времени, как хотели. Но будущее не удержало нас в себе.

      – Печальный просчет, дорогой… Как вас называть?

      – Называйте Оаном.

      – Итак, вы шестеро надумали бежать из своего общества и своего времени?

      – Из времени, а не из общества. Мы – посланцы отвергателей конца.

      – Я правильно понял: отвергателей конца?

      – Отвергатели конца, наши братья, отправили нас на разведку выходов в здоровое время. Ускорителей конца воодушевляет восторг гибели.

      – Отвергатели, ускорители… Если я верно толкую, между этими двумя группами споры?

      – Война! – прозвучало в ответ. – Отвергатели воюют с ускорителями, чтобы те не ускоряли, а ускорители уничтожают отвергателей, чтобы те не отвергали. Ускорителей поддерживает Отец-Аккумулятор.

      – Отец-Аккумулятор? У нас слово «аккумулятор» не может относиться к живому существу!

      – Я нашел его в ваших мозгах. Оно хорошо выражает природу властелина, осуществляющего грозную волю Жестоких богов.

      Ромеро выглядел обалдевшим. То, что его ошеломило, – какие-то мелкие раздоры отвергателей и ускорителей, какой-то Отец-Аккумулятор – было неизмеримо менее важно, чем удивительная форма допроса: мы, задавая хитроумные вопросы, пытались узнать у Оана о нем и его обществе, а он спокойно читал в наших мозгах, как в книге. Он видел нас насквозь. И хоть его ссылки на поиски в нашем уме удачных понятий и терминов не звучали угрозой, самый факт таких поисков и находок был грозен. Я обратил на это внимание Ромеро:

      – Павел, он, кажется, так хорошо разбирается в нас, что мог бы развеять наши недоумения и без вопросов. По-моему, он узнает, что нас заинтересует, еще до того, как мы сами догадываемся, чем надо заинтересоваться.

      Я говорил это, не отрывая глаз от арана. Он спокойно покачивался перед нами на двенадцати ногах. Он парил между полом и потолком – я уже упоминал об этом. И он покачивался, паря! Не взлетал вверх и не опускался, как птица, а раскачивался на гибких ногах. Он опирался ими о воздух, как о грунт, они плавно изгибались в сочленениях, туловище то опускалось, то поднималось. И змееволосы на голове шевелились, разбрасывались в стороны, собирались в пучок, удлинялись, сокращались, они были очень живыми, эти жуткие волосы, похожие