Таинственный Хранитель. Аглаида Лой

вид, что ничего не слышала, – Андрей посуровел.

      – Ну, извини. Извини. Могла. Просто хотела избавить тебя от соблюдения ненужных условностей, – по крайней мере, сейчас и, по крайней мере, со мной.

      – Если так – прощаю, – улыбнулся Андрей. – Ох, бабуля, живи ты веке в девятнадцатом и обретайся при дворе – ни одна дворцовая тайна не ускользнула бы от тебя, ни одна интрига не обошлась бы без твоего участия.

      – Пожалуй, ты мне всё-таки льстишь, – махнула рукой Елизавета Петровна. – Я вот что хотела тебя спросить…

      – Спрашивай, разрешаю…

      – Спасибо, дорогой! Ты вроде бы собирался поработать дома…

      – Да. А в чём дело? Ты – против? – не понял Андрей.

      – Нет, совсем нет. Даже наоборот… Только я хотела спросить…

      – Да спрашивай же, наконец! – засмеялся он.

      – Ты никого сегодня не ждёшь? В гости, я имею в виду.

      Андрей покачал головой.

      – И это услышала.

      Она только развела руками:

      – Так получилось. И насколько я могу судить, это она и есть…

      – Кто – она? – напрягся Андрей.

      – О-о-она! Дама сердца.

      – Вы на удивление проницательны, Елизавета Петровна. Да, это она и есть.

      – Ну что ж, значит, плакала твоя работа на сегодня.

      – Это ещё почему? У меня в запасе часа два, а то даже и три имеется. Вот если бы не отвлекали некоторые любопытствующие личности…

      – Это я-то – любопытствующая? – возмутилась бабушка.

      – Шучу я, шучу, – словно сдаваясь, поднял он руки вверх.

      – То-то же! А теперь, дорогой внучек, спешу удалиться, дабы не тратить твоё драгоценное время на удовлетворение моего любопытства. А что ты хочешь – я просто старая женщина. Старая больная женщина!

      – Старая? Больная? Бабушка, не кокетничай.

      – Всё, всё, ухожу.

      Но не успел Андрей собраться с мыслями, как бабушка снова появилась на пороге и произнесла шутливо-торжественно:

      – Надеюсь, сегодня у меня появится шанс стать героем скандальной хроники!

      – Непременно станешь, если душа твоя просит. Только Агриппина для жёлтых изданий не пишет.

      – Это будет её первый опыт. И мой – первый.

      – Только ты сама ей это предложи. Или навяжи свою кандидатуру, прояви находчивость, включи эпатаж!

      – У, какой! Эпатаж ему! Уел бабушку. Радуйся. – Она помолчала. – Агриппина, говоришь? Интересное имя. Необычное… Ну всё, работай. – Елизавета Петровна повернулась и с высоко поднятой головой уплыла по коридору.

      Андрей углубился в работу. День уже явственно клонился к вечеру, и солнечные лучи, косо проницая оконное стекло, бликовали на экране монитора. Андрей задёрнул штору. Работа шла туго, он никак не мог войти в привычный ритм, «поймать волну» – мысли всё время отклонялись от чисто искусствоведческих проблем, которым было посвящено исследование и, подобно птицам, кружили вокруг загадки, с которой ему пришлось столкнуться. Привычная картина мира за эти несколько дней раскрылась, точно детская книжка с сюрпризом, являя другие, необычные явления, да что там необычные – прямо-таки