Великие полководцы. Олег Тихомиров

спросил Илья.

      – Не видать ничего. Туман. – Пелугий поднял с земли лук, прицепил колчан со стрелами.

      – Туман надолго, – промолвил Онфим. – Ветру нет. – И зевнул. – А я, други, чудный сон видел…

      – Нам твой сон ни к чему, – усмехнулся Пелугий. – Идём, Гришата, свои смотреть.

      Они шагнули в ночную тьму, и в это же время сильный всплеск раздался у залива, будто упал кто в воду. Руки дёрнулись к топору. Но опять всё заполнила тишина. Такая тишина, что начиналась ломота в ушах, если долго вслушиваться.

      – Кто ж такой? – шепнул Гришата.

      Ему никто не ответил, и он опять спросил:

      – Может, рыбина?

      – Молчи ты.

      Всплесков больше не было. Где-то поблизости пролетела ночная птица.

      – Ладно, – сказал Пелугий. – Мы пойдём. Сидите тихо, а ежели что, будите меня.

      Он двинулся первым, следом осторожно ступал Гришата.

      Возле шалаша они малость обогрелись у небольшого костра, который всегда разводили в яме, чтобы огонь не могли приметить с воды.

      Гришата уже у костра клевал носом, а как только, пригнувшись, влез в шалаш да плюхнулся на сено, тут же уснул. Пелугий заснул не сразу. Тревожно ему было. Два раза посылал он гонца в Новгород, просил прислать людей, чтобы усилить охрану. Но ни с чем гонец возвращался. Видно, нет лишних людей у воевод.

      А ведь сам Александр Ярославич поручил Пелугию вести «стражу морскую» – охранять пути к Неве со стороны моря.

      Дозоры стояли по обоим берегам Финского залива. Пелугий бывал то у одних дозорных, то у других – приглядывал, справно ли всё идёт, иной раз подменял кого и сторожил сам. А в этот дозор он старался наведываться почаще. В случае чего здесь лишь на Онфима можно положиться. Гришата ещё малец, а Илью неспроста Кривым прозвали – один глаз у него.

      Но что может произойти? Что может случиться? Видно, ждёт князь кого-то? Не зря же приказал расставить дозоры. Да пока всё тихо.

      Только под утро уснул Пелугий. Недобрый сон приснился ему. Увиделось, как пробирается он во вражеский стан. Где лисой прокрадётся, где змеёй проползёт. Но всё же приметили его. Погнались, схватили. «Пелугий, – кричат, – Пелугий!..» «Как же это они имя моё знают», – подумал он.

      – Пелугий, Пелугий, – дёргали его за руку. – Проснись.

      Старшой открыл глаза. Перед ним был Илья Кривой.

      – Чего тебе? – приподнялся Пелугий.

      – Беда. На кораблях войско пришло.

      – Идём.

      Туман над заливом ещё не рассеялся. А повыше, там, где белая пелена таяла, уже хорошо проглядывались острые шпили кораблей.

      – Один, два, три… – начал считать Пелугий. По мачтам он насчитал около двух десятков кораблей.

      Дозорные стали держать совет: как быть, что делать?

      Илья предлагал уходить в Новгород, донести обо всём князю. То же сказал и Онфим. Но старшой порешил всё по-своему.

      В Новгород он отослал одного Гришату, а сам с товарищами стал дожидаться, что будет дальше.

      Когда же туман растаял полностью, дозорные увидели, что корабли один за другим