Вселенная не по размеру. Евгения Барбуца

руками, краем глаза отметив, как оторопел герой повествования.

      – Порезался, значит? – Напряженный взгляд Ганзо скользнул в сторону Змея.

      Почему-то от Ганзо не исходило того неприятия, каким веяло от Змея. Может быть, потому, что хороги не воспринимают женщин всерьез? Они заботятся о своих подругах, всячески оберегают их. А может, потому, что Ганзо плевать?

      Нет, я не забыла его удивленный протест на корабле. Но в нем не было глухой злости. Несмотря на отталкивающий внешний вид истинного хорога, у меня создавалось ощущение, что Ганзо можно верить. Интуиция.

      – Случайно, – кивнул Змей.

      – Пойдем, – бросил мне хорог.

      И я пошла. Побежала бы, не будь это подозрительным.

      А яростный взгляд Змея прожигал мне спину. И чего так злиться? У него ускоренная регенерация, рана почти затянулась. Вот если мне руку этим ножом пробить, то она без медицинского вмешательства полдня заживать будет.

      Но мы пошли не на выход, а вглубь здания. Окольными путями пробрались во внутренний дворик, заросший чахлой травой.

      – И как вы тут ориентируетесь? – проворчала тихо.

      – Изучил план здания, – просто ответил Ганзо.

      Могла бы догадаться.

      Внутренний двор поражал не только наличием высыхающей растительности желтого цвета, но и большим размером. У дальней стены – странного вида агрегаты, смутно напоминающие тренажеры, так полюбившиеся Муэлу в академии. Сам двор имел квадратную форму и со всех сторон был окружен стенами здания филиала.

      Меня провели к боковой стене, усадили прямо на траву и пристроились рядом.

      Сидим. Молчим.

      А чего сидим, чего молчим, пойди разберись. Я смотрела на небо, Ганзо и вовсе витал в своих мыслях. Легкий ветерок овевал разгоряченное тело. Тихо, спокойно, и никаких чешуйчатых ящериц на горизонте. Даже Рима. Красота.

      С одной стороны, мне бы подумать над своим поведением, с другой – поразмышлять над поведением остальных. Но жуткий голод не позволял задуматься над чем-то серьезным.

      Похоже, Ганзо тоже не собирался нарушать идиллию. За что я была ему благодарна. А вообще я все больше и больше пылала к нему самыми дружественными чувствами, хотя бы потому, что он появился как нельзя более вовремя.

      Пусть молчаливый, с кучей устрашающих шрамов на всех видимых и невидимых поверхностях, угрюмый и вообще хорог, но только по отношению к нему я не чувствовала настороженности. Несмотря на то что хороги – одна из самых грозных рас, способных на звериную жестокость, ему я подсознательно доверяла. И мне абсолютно не хотелось выяснять мотивы его поступков по отношению ко мне. Подозреваю, что не такие уж они гуманные, не совсем же я наивная кирито.

      Собственной интуиции меня еще в детстве приучили доверять. Она основана на слабых зачатках эмпатии, так что определенная гарантия имеется.

      Так бы и сидеть нам в полной тишине, но мой желудок издал довольно громкую жалобную