Шебаршин. Воспоминания соратников. Валерий Поволяев

модели поздней советской власти. Вот его слегка аннотированный вариант: неуемное желание навести порядок в делах государства, преувеличение роли КГБ как единственного дееспособного института власти; искренняя тревога по поводу краха государства и традиционных ценностей, слепая вера в непоколебимость и вечность таких символов, как Ленин, Октябрь и социализм; всеобщая растерянность и беспомощность в лагере социалистических традиционалистов; укоренившееся за годы советской власти властолюбие и честолюбие, атмосфера аппаратных хитростей и интриг, замкнутость, закрытость при кажущихся коллегиальности и корпоративности; окаменевшая форма некогда живой и сильной идеологии, неспособность к диалогу и компромиссам; утрата реального представления о процессах в стране и в мире, восприятие современного мира как скопления конфликтующих или сотрудничающих политических сил и деятелей, сложной паутины интриг, а народа – как предмета заботы и манипулирования, но отнюдь не участника исторического процесса.

      Это лишь отдельные мазки талантливо написанного шефом политического пейзажа последних советских лет. (К сожалению, пейзаж меняется медленно.) Во всяком случае, все это можно смело использовать в учебниках обществоведения как часть нашей новейшей истории. Внимательное прочтение самого Шебаршина дает ответ на многие вопросы, в том числе на недобросовестные спекуляции о его воззрениях и личной роли в событиях 1991 года. Тому, кто знал его лично, подобные измышления просто в голову не приходили. И лишь те, кто не знал либо очень хотел всячески дистанцироваться от КГБ, позволял себе бестактные и прозрачные намеки, к примеру, что Л. В. якобы верный ученик В. Крючкова, его ставленник и т. п. Вот, пожалуй, и вся суть давно канувшей в лету интриги вокруг Л. В. Шебаршина как личности яркой и незаурядной.

      Мы хорошо помним, как бурлила встревоженная мутными потоками перестройки общественная мысль в нашей штаб-квартире в конце 1980-х, какие шаги предприняло наше руководство, для того чтобы выпустить пар, канализировать в законопослушное русло: социологические опросы, адресная работа с сотрудниками, ужесточение хранения оружия, контакты с общественностью и многое другое, что незаслуженно забыто или искажено. Ценно уже то, что мы тогда не взялись за оружие (а руки ведь чесались!). В том огромная личная заслуга шефа и его «замполита» – секретаря парткома С. Г. Надуваева. С этим открытым, честным и мужественным человеком довелось тесно общаться еще в Афганистане, где он вел многотрудную работу секретаря парткома нашего Представительства – огромного и разномастного коллектива в сотни штыков.

      Итак, порог просторного кабинета начальника советской разведки тем майским утром я переступил впервые. Прямо – чудесный панорамный вид смешанного леса сквозь огромные окна, справа – большой светлого дерева стол для совещаний, дюжина телефонов, странной формы абажур над рабочим местом (потом узнал от таких же, как он, заядлых курильщиков-шифровальщиков – специальная