Темные легенды. Антология русского хоррора. Антология

сжигаешь в одно касание и равнодушно отворачиваешься, скользя взглядом мимо.

      Знакомая рука опускается на припорошенный теплым пеплом рубильник – и с силой опускает его вниз.

      Пора домой.

      V. Напролом

      Вдох – всего лишь движение ребер. Стоит замереть в крайней точке – и захватывает дух.

      Цедишь воздух медленно, с отстраненной незаинтересованностью.

      – Ты повернутый!

      – …в себя.

      – Если бы. Каждый раз – наизнанку, до хрипа в саднящем горле, до искусанных костяшек обеих рук.

      – Не препарируй!

      – Это должно стать девизом, предшествующим каждой встрече.

      Ведешь раскрытой ладонь по мрамору стен. Прохлада ласкает разгоряченные пальцы. Прорисовываешь узоры и прожилки, касаешься губ – словно перенося отпечаток с неодушевленной поверхности на мягкую податливую плоть.

      Смена текстур и ракурсов.

      Застывшие плечи, напряженная фигура, стиснутые зубы.

      – Ну что опять случилось?

      – Он не помнит меня!

      – Это не навсегда, ты же понимаешь…

      – Нет! Я потерял его, между молчаниями и песнями взахлеб – не о нем.

      С размаху впечатываешь кулак в клавиши. Комнату под самый потолок накрывает диссонансным гудением. Оно проникает в рамы и стекла, впивается в балки, как рассерженный рой.

      – Просто играй.

      – Я… не могу. Я не знаю о чем.

      – Вот об этом.

      Пальцы касаются клавиш и бессильно соскальзывают вниз. Еще раз, еще. Беззвучие приобретает ритм, выверенность и четкость.

      На стене прорисовывается знакомый силуэт. Аплодирует. Посылает воздушный поцелуй. Скользит тенью к твоим ногам.

      VI. /Не/подвижность

      Шаг /за раму/.

      – Ну что тебе вечно не сидится?

      – Я только посмотреть.

      – … Только спросить, только добавить пару штрихов. А потом доморощенные критики интересуются, что символизирует двойная луна над лесом. И что я должен им отвечать?

      – Ну подумаешь, просто неудачно сел в краску.

      – Еще скажи, что это я во всем виноват, приложив тебя о мольберт.

      Пожимаешь плечами:

      – С кем не бывает.

      – С луной. Жопской. Цвета индиго!

      – А по-моему, концептуально получилось.

      – Ни слова больше, или я за себя не ручаюсь!

      Визави яростно накладывает новый цветовой слой, словно нанося точечные удары. Подставляешь ладонь – на границе с подрамником. Кисть замирает и после паузы перекидывается на новый объект.

      Запястье, локоть, скулы.

      – Раздевайся.

      – Испортим шедевр.

      – Тебя ничем не испортишь.

      – Ну да, поздно уже, – смеешься, запрокидывая голову – и замираешь, почувствовав отточенный мастихин под подбородком.

      Медленно стягиваешь футболку, вздрагиваешь, когда кисть щекотно пробегает по ребрам.

      – Вдохни еще раз. Сильнее. Не дыши. Выдохни. Смотри!

      Поворачиваешься к зеркалу: нарисованное пламя пульсирует