Красные партизаны на востоке России 1918–1922. Девиации, анархия и террор. А. Г. Тепляков

красногвардейцев на те местные органы власти, которые игнорировали большевистские распоряжения либо свергали советы. В декабре 1917 года отряд екатеринбургских и уфалейских красногвардейцев внезапным налетом объявился в Тюмени и разогнал «кулацкий совет». За четыре дня своего пребывания в Тюмени красные забрали у местного населения золотые монеты и вещи (примерно на 20 млн рублей) и увезли в Екатеринбург546.

      В Вятке некоторое время действовали сразу три пришлых вооруженных отряда, что породило целый ряд болезненных конфликтов. Так, летучий отряд Л. Журбы, по воспоминаниям большевика П. Федяева, в феврале–марте 1918 года без ведома Котельнического уездного исполкома «взыскивал с буржуазии контрибуцию, проводил конфискацию товаров и продуктов, расстреливая грабителей без суда и следствия…». В Котельничах Журба незаконно расстрелял 20 горожан и собрал с населения 312 тыс. рублей. Глава Уральского облисполкома А. Г. Белобородов сообщил, что Журба получил огромные полномочия от центральной власти и арест его невозможен. Следствие поэтому пришлось проводить «осторожно», причем выяснилось: «…имеется целая сеть преступных организаций, которая связана с Пермью». Белобородов известил В. И. Ленина, Н. И. Подвойского и Л. Д. Троцкого о деятельности Журбы, но мер к задержанию последнего принято не было547. Очевидно, что здесь сработал ленинский принцип опоры на «людей потверже» – им всегда находилось применение.

      В конце марта 1918 года вятские большевики постановили реорганизовать местную Красную гвардию, пронизанную уголовным элементом и занимавшуюся самочинными арестами, обысками и конфискациями548. Как заявил один из расследователей, весной 1918 года в Вятке «…власть была гнила. Да и не власть то была, а пьяная компания, развращавшая матросов»549. Вятский советский работник в апреле 1918 года восклицал в письме к секретарю Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевичу: «Из кого состоят Советы и Красная гвардия? Здесь [в Пермской губернии] я нагляделся, это всё отбросы общества, хулиганы, воры, пьяницы, убийцы»550.

      Не очень многочисленные сибирские революционеры местного происхождения были маргинальными людьми, отвергавшими правила общежития и спокойно относившимися к уголовщине. В алтайской Волчихе, насчитывавшей к 1917 году 1350 дворов, проживали осужденные в период первой русской революции большевик Семён Усырев и его брат, Павел Усырев (эсер с 1904 года, отбывший 12-летнюю каторгу, член Учредительного собрания), а также неграмотный местный крестьянин Дмитрий по кличке Моргун, который ранее отбыл ссылку в Нарыме. Население Волчихи помнило бурный период первой русской революции, что, по словам мемуариста, вылилось в те «практические мероприятия 1914 года, во время мобилизации», которые проводили, «разбивая винные лавки, гоняясь за лесной стражей и полицией». Таким образом, многие села к 1917 году имели своих хорошо знакомых «вождей»551, готовых к погромам и классовой резне именно как к «практическим мероприятиям».

      Бывало,

546

Поршнева О. С. Репрезентация вооруженного противостояния в условиях Гражданской войны в воспоминаниях рабочих/большевиков Урала // История в эгодокументах: исследования и источники / Институт истории и археологии Уральского отделения РАН. Екатеринбург, 2014. С. 110; Кононенко А. А. К вопросу об установлении советской власти в Тюмени в 1918 году // Вестник Тюменского государственного университета. 2006. № 2. С. 223.

547

Тимкин Ю. Н. «Лапинская авантюра» в Вятке в марте 1918 г. // Вопросы истории. 2017. № 8. С. 52–53.

548

Нарский И. В. Жизнь в катастрофе. С. 220.

549

Тимкин Ю. Н. «Лапинская авантюра» в Вятке. С. 44–56.

550

Дробинин К. М. Опомнитесь! Что вы творите! С. 79.

551

ГАНО. Ф. П-5. Оп. 4. Д. 1039. Л. 5.