Стирающая Память. Живые книги. Галина Миньо

ал увлекательное чтение. С грохотом упал увесистый том.

      – Никита в своём репертуаре, – весело заметил Шурик, – у тебя хорошее воображение.

      – Вера так рассказывает, что я как будто реально живу в это время. Ладно, хохмить больше не буду, – красноречивый взгляд Веры заставил его замолчать, – обещаю, – добавил он.

      – «Два раба снимают с головы мальчика корзину с фруктами и ставят на стол.

      – Ты, Дакус, – указывает пальцем на одного из рабов весёлый малый со сползшей с плеча белой туникой, – и ты, Сир, подойдите сюда. он лениво встаёт с лежанки, – перетащите-ка этого парня во-о-он в тот угол.

      Под прямоугольным проёмом в крыше неглубокий бассейн с дождевой водой. Поверхность воды вздрагивает и подёргивается тревожной рябью. Углы бассейна украшены статуями. Рабы снимают статую Диониса с угловой тумбы и устанавливают её в углу просторного помещения. На место свергнутой статуи Диониса, под общий хохот, ставят на тумбу одного из рабов.

      –Хорош? – смеётся малый в белой тунике, оглядывая развеселившуюся компанию, – Погодите, – он взбирается на бортик бассейна и срывает набедренную повязку с раба, затем снимает со своей головы венок из виноградной лозы с немного увядшими листьями и, привстав на цыпочки, водружает его на голову раба, – ну чем не Дионис, – смеясь, он оступается и плюхается в бассейн. Новоиспечённому Дионису подают большой пузатый кувшин с горлышком, имеющим три слива. Раб едва удерживает тяжёлую ношу за ручку. Из кувшина льются сразу три струи. Обливаясь вином, мужчины толкаются, подставляют рты, пытаясь поймать струйку вкуснейшего вина.

      Два раба заносят глиняную пузатую фигуру сидящего человечка, обнимающего руками и ногами сосуд с расширенным горлышком», – старательно продолжила читать Вера.

      – Кратер называется, надо бы вам такие вещи знать, господа студенты, – прогудел знакомый голос. На пороге аудитории стоял профессор Иван Ильич, – По какому поводу собрание?

      Вера покраснела до кончиков ушей.

      – Изучаем события, произошедшие в начале нашей эры, – нашёлся Никита.

      – По какому источнику? – мягко поинтересовался профессор, – кто автор? Разрешите, – он протянул руку к исписанной толстой тетрадке Веры.

      «Жаль, что плащ–невидимка бывает только в сказках», – обречённо подумала Вера. Она прижала тетрадку к себе.

      – Это мои записи, так, неважно это, – не очень уверенно сказала Вера.

      – Тем не менее, вы решили свои «неважности» вынести на всеобщее обозрение, не так ли? – Иван Ильич смотрел, не отрываясь, в лицо Веры.

      – Пожалуй, мы уже закончили, – сказала Вера уже уверенным тоном и взяла рюкзак, намереваясь выскочить из аудитории.

      – Я порекомендую всем остаться и продолжить ваше занятие, – не допускающим возражения тоном сказал Иван Ильич, придвинул стул и по-хозяйски уселся на него. В возникшей тишине повисла пауза.

      – Вам будет неинтересно, ей-богу, Иван Ильич, пощадите – пытаясь скрыть тревогу, натянула улыбку Вера.

      – Никогда ни за кого не решайте, уважаемая, кому что интересно, а кому нет. Читайте, – Иван Ильич театрально взмахнул рукой.

      – Здесь всего лишь мои сны, записанные странным языком.

      – О событиях начала нашей эры, так? – прервал Иван Ильич оправдания Веры.

      – Читать с начала? – Вера окинула взглядом притихших друзей, как бы ища поддержки.

      – Поскольку я пришёл без приглашения, то будет справедливо продолжить с того места, как посчитаете нужным, уважаемая, – Иван Ильич не отрывал взгляда от Веры, – можно продолжить с эффектного появления особого сосуда для вина, – как ни в чём не бывало сказал он.

      – Мы закончили на том, что во время пиршества, – Вера осеклась, – симпосия, – поправилась она и посмотрела на Ивана Ильича.

      – Не обращайте на меня внимания, читайте, будто меня здесь нет, – как можно непринуждённее сказал Иван Ильич.

      – «Два раба заносят керамическую статуэтку, держащую в руках огромный кратер», – Вера вдохнула побольше воздуха, с подвздохом, и шумно выдохнула, и продолжила, – «Гости с любопытством заглядывают в кратер.

      – Афинянен, да ты шутник, – разочарованно сказал один из них, – здесь вина на донышке, а я с кубком приплёлся, не желаешь объясниться?

      – Друзья, – Афинянен загадочно развёл руки в стороны, расправив складки хитона, ставшего похожим на парус, – немного терпения. Следите за этим чудом, а пока, – он хлопнул в ладоши.

      Четыре девушки в лёгких туниках, перевязанных под грудью полотнами тончайшей ткани, переходящих в развевающиеся пояса, кружатся в хороводе, держась друг за друга лишь мизинцами. Лица их закрыты масками. Слышны мелодичные звуки свирели. На свирели играет белокожий юноша в набедренной повязке из белёного льна.

      – Нравятся ли вам мои танцовщицы, друзья? – обращается он к присутствующим.

      – Хвала тебе, афинянен, – откликнулся Первый из присутствующих, – мне вот та, с рыжими волосами, нравится

      – А мне чернявенькая, –