Мой папа курит только «Беломор». Жанар Кусаинова

я еще в младших классах училась, прихожу в школу, а там все наши из села, стоят какие-то мешки, старики и старушки, наши аксакалы и женщины и мужики… Собирают вещи.

      Куда? Зачем? Почему?

      И отчего женщины украдкой утирают слезы?..

      – Армения, да, погибло очень много, дети маленькие тоже, а это вещи для выживших. Там случилось землетрясение.

      Вижу, моя бабушка тоже среди людей, в мешки вещи складывает.

      Соседка принесла какие-то старенькие сандалики.

      – Внучка выросла, хочу отдать.

      А бабушка сказала:

      – Не надо старое, что ты, это же плохая примета. Старые горести к армянам вернутся. Надо новое, чтобы жизнь была новая. Прежней уже не будет, это ясно, такое горе, да. Но пусть будет у них другая, новая жизнь. Новые дети родятся, новые семьи появятся. Давайте лучше новое дарить.

      И соседка согласилась.

      Часы любили Давида

      У нас в поселке жил Давид, пожилой армянин.

      Он часы чинил и разное. В кабинете его часы звенели в такт, что вы, это была часовая симфония, они были как живые, это были такие часовые волны – тик-так, тик-так. И кукушки были, да.

      Эта была вся его жизнь, он мог целыми днями сидеть, согнувшись над ними, и ни о чем другом и не думал.

      И говорить не мог ни о чем.

      Только о них, о часах.

      Знал всё.

      Мельчайшие детали.

      Мог воскресить любые.

      Даже те, по которым проскакали лошади.

      Это наш председатель колхоза уронил часы на скачках, и лошади, да, безжалостно истоптали.

      Да, было однажды! Честное слово, сама свидетель. Он повозился с ними пару вечеров…

      А все спорили, сможет починить или нет…

      Председатель обещал, что если Давид справится, то он встанет на руки и пройдется на них по всему селу.

      Мы ждали.

      И да…

      Через пару дней и ночей, уставший, как женщина после родов, Давид вышел на улицу из своего кабинета и наконец протянул жаждущей толпе шелковый платок, в который было завернуто нечто.

      Платок развернули…

      И председатель еще долго пыхтел, ходил на руках.

      Часы любили Давида.

      Давид любил часы.

      И они не могли подвести друг друга.

      А еще как-то Давида пригласили в один дом, где жила незрячая от рождения пожилая дама, у нее сломались ходики.

      Дама сказала: «Да, я не вижу, и, если честно, мне даже все равно, день или ночь, я давно на пенсии и уже сто лет никуда не тороплюсь. И, если честно, мне просто нужно, чтобы часы тикали, чтобы они просто тикали, даже так, без надобности».

      Давид понял, как ей одиноко, и нарочно растягивал время починки и приходил к даме как можно чаще. Дама была довольна и дарила Давиду яблоки.

      И вот однажды Давид помер.

      И все часы остановились, все как один. Когда хоронили, то вместо цветов положили в гроб часы. Так и лежал Давид среди них, любимых.

      Остановились вместе с ним.

      Часы любили Давида. Давид любил часы…

      Про Кайрата и его бабушку

      Один мой приятель по имени Кайрат работал