Екатерина II, Германия и немцы. Клаус Шарф

разделила славу века сего»[88]. Находчивые панегиристы ухитрялись даже прославлять одновременно обоих правителей в самых высокопарных выражениях, словно обнаруживая историческое величие императрицы в конкуренции среди дам. «С полным правом, – писал берлинский журнал, – сейчас, на исходе века, [ее можно] удостоить звания Великой, в своем роде даже Величайшей»[89]. Вполне естественно, что в 1796 году, незадолго до смерти императрицы, статья о ней появилась в Лексиконе живущих ныне немецких писателей Иоганна Георга Мойзеля[90]. О ее немецком происхождении упоминалось и в Лексиконе ученых Христиана Готлиба Йохера, где при всей неизбежной краткости приводилось достаточное обоснование тому, «чтобы найти этой женщине всеохватного ума подобающее ей почетное место в храме литературной славы»[91]. В 1827 году ее приняли в еще один храм – «немецкий храм славы», поскольку она, «подобно великому Фридриху, благодаря своей государственной деятельности наивыгоднейшим образом [отличилась] перед всеми великими людьми тогдашней Европы»[92].

      Эта патриотическая гордость, вполне сочетавшаяся с открытым, просвещенческим образом мышления, пережила резкое угасание после Польского восстания 1830 года, омрачившего представления немцев о России, причем некоторые рассуждения в эпоху национализма приобрели даже весьма грубый характер. Во времена Николая I, а особенно с началом Крымской войны, возобладала и распространилась берущая свое начало в традиции Просвещения, однако популярная и среди рьяных антипросветителей точка зрения, согласно которой в России за европейским фасадом продолжал жить азиатский деспотизм, более всего соответствующий характеру ее народа[93]. Некоторые немецкие авторы – например, Фридрих фон Раумер[94], Эрнст Геррманн[95], Самюэль Зугенхейм[96], Иоганнес Янссен[97], а также влиятельный публицист и историк прибалтийский немец Теодор Шиманн[98] – испытывали даже некоторую неловкость в связи с немецким происхождением Екатерины. После того как в 1859 году Александр Иванович Герцен опубликовал фрагменты из мемуаров Екатерины[99], откровенно изображавшие картину притворства и лицемерия, столь свойственную двору Елизаветы Петровны, императрица сама превратилась в типичное воплощение русской лживости и бессовестной жажды власти, а просвещенность ее абсолютизма была объявлена напускной. А.Г. Брикнер, считавший себя посредником между российской и немецкой историографиями, в 1883 году с явным сожалением констатировал разницу эпох: «В те времена [в конце XVIII века] космополитизма было больше, чем ныне». Однако своим простодушным историзмом он разоблачал не идеологическую составляющую исторической науки той эпохи, будь то в России или Германии, а безобидный анекдот об императрице и ее английском лейб-медике Джоне Роджерсоне:

88

Ibid. S. 3.

89

Denkwürdigkeiten aus dem ablaufenden Jahrhundert bei historisch-statistischer Darstellung der Russischen Monarchie und der merkwürdigen Revolution in Frankreich und Polen zu politisch- und kriegerischen Reflexionen. Berlin, 1800. S. 545; цит. по: Bilbassoff B. von. Katharina II. im Urtheile der Weltliteratur. Bd. 2. S. 83–86, здесь S. 84.

90

[Meusel J.G.] Das gelehrte Teutschland oder Lexikon der jetzt lebenden teutschen Schriftsteller, angefangen von Georg Christoph Hamberger, fortgesetzt von Johann Georg Meusel. Bd. 1. 5. Aufl. Lemgo, 1796. S. 563–564; дополнения см. в: Verzeichnis der in der fünften Ausgabe des gelehrten Teutschlandes vorkommenden verstorbenen Schriftsteller // Ibid. Bd. 12. Lemgo, 1806. S. 318–319.

91

[Jöcher C.G.] Fortsetzungen und Ergänzungen zu Christian Gottlieb Jöchers Allgemeinem Gelehrten-Lexiko, angefangen von Johann Christoph Adelung und fortgesetzt von Heinrich Wilhelm Rotermund. Bd. 3. Delmenhorst, 1810 (reprint: Hildesheim, 1961). Sр. 122–123.

92

Katharina II., Kaiserin von Rußland. Gotha, 1827. S. 13; здесь цит. по: Bilbassoff B. von. Katharina II. im Urtheile der Weltliteratur. Bd. 2. S. 227–228.

93

См. об этом: Groh D. Rußland und das Selbstverständnis Europas. Ein Beitrag zur europäischen Geistesgeschichte. Neuwied, 1961, особенно см. S. 157–205.

94

Raumer F. von. Polens Untergang. Leipzig, 1832. См.: Serejski M.H. Europa a rozbiory Polski. S. 221–223; Bornträger E.W. Katharina II. S. 151–154.

95

Strahl P., Herrmann E. Geschichte des Russischen Staates. Bde. 1–7. Hamburg, 1832–1866. Bd. 5. 1853. Bd. 6. 1860. См. об этом: Serejski M.H. Europa a rozbiory Polski. S. 273–274.

96

Sugenheim S. Rußlands Einfluß auf und Beziehungen zu Deutschland, vom Beginne der Alleinregierung Peters I. bis zum Tode Nikolaus I. (1689–1855). Bde. 1–2. Frankfurt a.M., 1856. См. также: Bornträger E.W. Katharina II. S. 156.

97

Janssen J. Rußland und Polen vor hundert Jahren. Frankfurt a.M., 1865; Idem. Zur Genesis der ersten Teilung Polens. Freiburg, 1865; cм. об этом: Serejski М.Н. Europa a rozbiory Polski. S. 325–328; Bornträger E.W. Katharina II. S. 161–165.

98

Schiemann Th. Geschichte Rußlands unter Kaiser Nikolaus I. Bde. 1–4. Berlin, 1904–1919. Bd. 1: Kaiser Alexander I. und die Ergebnisse seiner Lebensarbeit. S. 4–20; см. также: Idem. Katharina II. und Potemkin // Idem. Russische Köpfe. Berlin, 1916. S. 87–123 (reprint: Berlin, 1919); Idem. Katharina II. Eine Charakteristik // Wissenschaftliche Vorträge, gehalten auf Veranlassung Sr. Exz. des Herrn General-Gouverneurs Hans Hartwig von Beseler in den Kriegsjahren 1916/17. Berlin, 1918. S. 115–136.

99

[Екатерина II.] Mémoires de l’impératrice Catherine II, écrites par elle-même [Ed. A. Herzen]. Londres, 1859; рус. пер.: [Она же.] Записки императрицы Екатерины II: Перевод с французского / Изд. Искандера. Лондон, 1859 (репринт со вступит. ст. Е.В. Анисимова: М.: Наука, 1990; М.: Книга, 1990).