Приговоренные к любви. Шивон Дэвис

Я пришел отвести тебя поужинать, но мне все больше кажется, что угодил в ловушку.

      – А теперь ты драматизируешь, – Саския тычет его в грудь пальцем.

      У меня заболят глаза, если я закачу их еще сильнее.

      – Может, лучше отложим это на другой вечер, – говорит Бен, и Саския на миг тревожно расширяет глаза.

      – Не делай из мухи слона, – она подходит к нему вплотную и прижимает руки к его груди в черной рубашке на пуговицах. – Мы же не можем праздновать нашу первую годовщину в другой вечер.

      На лице Саскии появляется напускная приторная улыбка, при виде которой у меня всегда создается впечатление, будто она страдает запором.

      – Забудь, что я сказала. Поговорим об этом позже.

      Бен громко вздыхает в тишине комнаты, но, похоже, видит на ее лице что-то такое, что скрепляет сделку.

      – Ладно. Тогда пойдем развлечемся.

      Он убирает прядь ее волос за ухо, а мне хочется оторвать его пальцы от сестры. Мне ненавистно то, что она чувствует его прикосновения. Мне хочется быть старше, чтобы я могла бороться с ней за него, потому что из меня вышла бы подруга получше.

      – Я еще не собралась, – говорит Саския, делая шаг к двери.

      Не желая слышать окончание разговора, я выскальзываю из ниши и покидаю комнату. Шлепая босыми ногами, я тороплюсь в свою студию, пока сестра не вышла и не засекла меня.

      Двадцать минут спустя, позабыв о ней и Бене, я широкими мазками рисую на холсте яркие цветные завитки.

      Несколько лет назад мама сделала для меня художественную студию в одной из ненужных комнат, и теперь это мое убежище в нашем чудовищном доме. Если у меня плохой день или мне что-то досаждает, я запираюсь здесь и выпускаю пар, рисуя. Я не ограничиваю себя и без разбора экспериментирую со всем, что привлекает мою творческую сторону. Мама потакает моим капризам, и я беру уроки живописи, акварели, гончарного дела и изготовления украшений. Сейчас я хожу на уроки фотографии и с удовольствием осваиваю новенький «никон», который мама купила мне на день рождения.

      Но сегодня мне хочется выразить себя в рисовании. Широкие окна студии выходят в сад за домом, и мне нравится открывающийся вид. Я начала рисовать красивый ухоженный газон и аккуратные цветочные клумбы, но сейчас я даю волю своей творческой жилке, и картина превращается в безумные цветные пятна, мазки и точки.

      В реальный мир меня возвращает настойчивый стук в дверь. Когда она открывается и в студию заглядывает Бен, мои губы растягиваются в широкой улыбке.

      – Я не мешаю гению работать? – подтрунивает он с ослепительной улыбкой, от которой у меня замирает сердце.

      – Мешаешь, но я не против.

      Я кладу кисть на мольберт, вытаскиваю из пачки влажную салфетку и иду к двери, на ходу вытирая пальцы.

      Бен протискивается в комнату, оставляя дверь полуоткрытой.

      – Это хорошо, потому что я тебе кое-что принес.

      Он идет ко мне, протягивая небольшую коробку, и его улыбка становится шире.

      Я взвизгиваю и хлопаю в ладоши.

      – Они снова открылись?

      Моя