Гибель Сатурна. АНОНИМУС

удивилась: зачем ему какие-то девки? Разве ему недостаточно ее, Марии?

      – Сейчас увидим, – и Капеллони потянул ее в постель.

      Гормоны действовали безотказно, Сильвио чувствовал себя на тридцать лет моложе. Она содрогалась под его натиском, кусала губы, вытягивалась, впивалась ногтями ему в спину, стонала – словом, вела себя, как образцовая самка.

      Спустя пятнадцать минут они сделали небольшой перерыв.

      – Ты лучший мужчина в моей жизни, – сказала она, положив голову ему на грудь.

      Сильвио догадывался, что она говорит так всем своим клиентам, но все равно было приятно. Он лежал, а сердце все продолжало бухать у него в ушах и никак не могло успокоиться, как будто он бежал стометровку. Ему было как-то жарко и душно, хотелось на воздух.

      – Надо выпить, – решил он. – Только не эту кислую гадость, от нее живот болит и тянет блевать.

      Мария открыла шоколадный ликер, разлила по рюмкам, одну взяла себе, другую поднесла ему.

      – За тебя, – сказала она.

      – За меня, – согласился он.

      Они осушили рюмки. Он попросил еще. Она налила. Он снова выпил и упал на кровать прямо на спину. Лежал, глядя на нее остановившимся взглядом. Она забеспокоилась.

      – Что с тобой, милый? Тебе нехорошо?

      – Я в порядке, – прохрипел он. – Давай еще раз, сзади.

      Он полез на нее, стал пристраиваться, но покачнулся и повалился в сторону.

      – Я в порядке, – проговорил он снова, но лицо его налилось кровью, побагровело, стало отливать фиолетовым. Он громко дышал и беспорядочно двигал руками.

      – Милый, что с тобой?

      – Тошнит, – сказал он, – жжет в груди…

      И потерял сознание.

* * *

      Спустя два часа Мария вышла из такси на Ви́а де́лле Скудери́е [Via delle Scuderie – одна из улиц римского района Треви]. Не оглядываясь по сторонам, решительно вошла в дверь под лаконичной вывеской «Ве́нере стар» [Venere star (ит. – англ.) – звезда Венеры]. Кивнув охраннику, молча прошла на второй этаж. Тут она оказалась перед железной дверью, нажала на вызов, и дверь, загудев, открылась. Сразу за дверью за столом сидел еще один охранник, за ним простирался длинный, плохо освещенный коридор, по обе стороны которого шли коричневые, отделанные под мореный дуб двери.

      Не останавливаясь, Мария прошла мимо поста охраны и, не стучась, открыла вторую дверь справа.

      Она оказалась в просторном светлом офисе, с парой кожаных белых диванов, тремя такими же белыми креслами, несколькими стульями, белым шкафом и огромным письменным столом, за которым сидел чрезвычайно серьезный человек. Точный возраст серьезного определить было непросто – где-то между тридцатью и сорока. На нем был бежевый свитер из последней коллекции Баленсиаги, черные джинсы и очки в массивной черной оправе. Темные волосы были аккуратно уложены и выглядели прилизанными, лицо казалось незначительным и ничего не выражало. Если бы не Баленсиага, можно было бы подумать, что перед вами – клерк самой мелкой руки или профессиональный шпион,