Пляжный клуб. Элин Хильдебранд

восемь лет назад я потеряла ребенка. Это был мальчик. Мертворожденный.

      Тереза заметила, что Лео невольно подался в сторону.

      – Я бы все на свете отдала за то, чтобы иметь хоть одного из ваших сыновей. Они – хорошие, умные люди. Сильные и здоровые. Вы просто обязаны их любить. Вот и все, Лео, любите их, больше от вас ничего не требуется.

      – Мне жаль, что вы потеряли сына.

      – Мне тоже жаль, – проговорила Тереза. – А еще мне больно видеть, как отец четырех прекраснейших детей изображает осла.

      – Я и есть осел, – сказал Лео. – Натуральный ослище. Неудивительно, что жена ушла.

      – Прекратите, Лео. Вы – родитель, все, точка.

      – А у вас, наверное, есть тайное руководство. Свод правил, как растить детей, – оживился он.

      – У меня только одно руководство – двадцать восемь лет беспрерывной тоски о потерянном сыне. Зато я научилась ценить, что имею. Мужа и доченьку, Сесили. – На ее глаза навернулись слезы. – Ступайте, отыщите своих детей, – махнула она.

      Лео вышел, Тереза проводила его взглядом. Две слезинки стекли по щекам, и тут в комнату постучали. В дверях стояла Элизабет.

      – У вас все в порядке? – обеспокоенно спросила она.

      Смахнув слезы, Тереза взглянула на себя в зеркало. Седая прядь в ее рыжих волосах была как дикий крик в пустой детской. Мертвый маленький мальчик. Какой шок она испытала, взглянув на свое отражение после тринадцати часов тяжелых родов. Из зеркала на нее смотрела седая старуха. На эти волосы не ложилась краска, они не держали цвет. Как видно, чтобы она никогда, ни на минуту не смогла забыть о сыне.

      В воскресенье за завтраком Лео подошел к Терезе и, понизив голос, произнес:

      – А у нас улучшения. По вашему совету я взял назад свои слова об идеальном сыне.

      – Вот и молодец, – улыбнулась Тереза.

      Лео взглянул на часы и продолжил:

      – Коул не плакал уже почти сутки. Новый рекорд. Зато я чувствую себя канатоходцем, который несет на голове целый поднос дорогого фарфора.

      – Да, в руководстве по воспитанию детей это называется канатоходно-фарфоровым чувством, – пошутила Тереза. – Все родители такое временами испытывают.

      – А еще мы сегодня с Бартом и Фредом устраиваем мальчишник, – продолжил Лео. – Втроем, как настоящие мужики. Сочный бифштекс под красное вино, сигары, все как положено.

      – Просто любите своих сыновей, – напомнила Тереза.

      – Шанталь останется с малышами. Я заказал им креветки и жареных моллюсков. Только все равно волнуюсь. Вы не могли бы к ним наведаться? А то вдруг Коул заплачет. Вам он доверяет.

      – Я с радостью их проведаю.

      Лео повертел в руках кофейную чашечку.

      – Знаете, у меня из головы не выходят ваши слова. Мне очень жаль, что так случилось с вашим сыном.

      – Лео, я ведь не сочувствия ищу, – проговорила Тереза.

      – Да, понимаю. – Лео покраснел. – Просто хотел, чтобы вы знали: мне вдруг многое о своей жизни стало понятно.

      – Это хорошо, – проронила Тереза. Человек задумался и что-то для себя решил, хотя он никогда