Солнце и Замок. Джин Вулф

ты выразилась, барахло превратится в чудесный сад.

      Гунни, покачав головой, широко улыбнулась.

      – Похоже, кое-что на борту ты уже повидал. А еще ты поэт, верно? И, бьюсь об заклад, приврать мастер.

      – Я был Автархом Урд, а на такой должности, видишь ли, без вранья не обойтись. Только мы называли его дипломатией.

      – Ну, так позволь тебе сообщить: это обычный грузовой, рабочий корабль, и построен людьми, только не такими, как мы с тобой. Автарх… то есть ты правил всей Урд?

      – Нет, правил я лишь небольшой ее частью, хотя считался законным правителем всей Урд целиком. И уже в самом начале путешествия знал, что, если добьюсь успеха, Автархом назад не вернусь. Но на тебя это, похоже, впечатления не произвело совершенно.

      – Миров, – пояснила Гунни, – их ведь так много…

      Внезапно она присела на корточки, прыгнула и взмыла в воздух, словно огромная синяя птица. Конечно, подобное я уже не раз проделывал сам, однако от женщины такого прыжка почему-то не ожидал. В прыжке она взвилась над помостом примерно на кубит, а то и меньше, и медленно, плавно опустилась прямиком на него.

      Кубрики для команды я неосознанно представлял себе помещением длинным и узким, тесным, как кубрик под полубаком «Самру». На деле они оказались многоярусным муравейником из множества просторных кают, выходящих дверями на галереи, одна над другой опоясывавшие ствол общей вентиляционной шахты. Здесь Гунни, сказав, что ей пора возвращаться на вахту, предложила мне поискать свободную каюту самому.

      Я едва не ответил, что каюта, причем покинутая всего стражу назад, у меня уже есть, однако что-то мне помешало. Вместо этого я согласно кивнул и спросил, где лучше расположиться, имея в виду (и намек она поняла), какая каюта окажется ближе всего к ее. Гунни показала мне свою дверь, и на этом мы распрощались.

      На Урд древние замки повинуются волшебным словам. Моя каюта – отдельная, апартаменты первого класса – запиралась на говорящий замок. Для отпирания люков никаких слов не требовалось, для двери, распахнутой перед нами Сидеро, тоже, однако замки оливково-зеленых дверей, ведущих в матросские отсеки, оказались точно такими же, как у меня. Две первые двери, к которым я подошел, сообщили, что охраняемые ими каюты уже заняты. Должно быть, механизмы замков были действительно древними: даже характер у каждого свой.

      – Ай да каюта! Чудо, а не каюта! – воскликнул третий замок, приглашая меня войти.

      Я спросил, давно ли в этой чудо-каюте кто-либо обитал.

      – Точно не знаю, хозяин! Много рейсов назад.

      – С «хозяином» не спеши, – велел я. – Я еще не решил поселиться именно здесь.

      Ответа не последовало. Вне всяких сомнений, умственные способности подобных замков весьма и весьма ограниченны, иначе они быстро выучились бы брать мзду… хотя еще быстрее повредились бы в уме. Слегка помедлив, дверь отворилась, и я вошел внутрь.

      По сравнению с моей личной каютой эта роскошью не блистала: две узкие койки, платяной шкаф, рундук да санузел в углу. Вдобавок все вокруг покрывал такой толстый слой пыли, что я легко мог вообразить, как