Свита Мертвого бога. Владислав Гончаров

не отыскать. Жезл Ар’тайи бронзовый, в виде миртовой ветки, с большим дымчатым раухтопазом в навершии… Смею надеяться, что когда-нибудь мы еще свидимся! – Эти слова прилетели уже откуда-то издалека.

      – Постой! А с жезлом-то мне что делать! – воскликнул принц, но в воздухе уже погасла тень ее последней улыбки – отчаянно яркой, раздвинувшей золото белизной зубов… Джарвис вздохнул, поправил ножны и рванулся по галерее вперед, к указанным дверям.

      Помня слова Тайах, он старался не смотреть не только вниз, но и по сторонам, однако краем глаза разглядел в стене галереи темные проемы – проходы, ниши с дверями? Неважно! В темноте проемов что-то шевелилось, из мрака завороженно глядели неподвижные глаза, слышалось что-то похожее на причмокивание и скрежет… Мимо! Джарвису казалось, что он бежит мимо этих окон в кошмар уже больше часа – но на самом деле он достиг дверей из розового дерева за каких-то три минуты. Нашарил позолоченную ручку, рывком распахнул правую створку… Яркий свет ворвался в галерею и мгновенно стер всех призраков за спиной, оставив обычную темную стену с нишами.

      Перед Джарвисом открылась приличных размеров комната с зеркальными стенами и потолком, освещенная растущими из пола светильниками в виде белых лилий на золотых стеблях. У дальней ее стены высилось сооружение, в котором не сразу можно было признать огромное ложе, заваленное покрывалами и подушками темно-красных тонов – от пурпура через кровь к коричневой вишне. А рядом с ложем, опираясь рукой о столик с яшмовой столешницей, стоял и улыбался Элори Вил’айэн – без маски и совсем в ином облике, чем был внизу. Лишь ощущение слепящей притягательности оставалось тем же. Но теперь Джарвис смог бы узнать эту тварь в любом обличье.

      Сейчас его волосы вылиняли до бледного оттенка сиреневой розы из дворцовых садов Меналии, а глаза стали вполне человеческими, бархатисто-карими, словно ласкающими своей влажной глубиной. Однако лицо его было красивым совершенно не по-человечески – такого не может быть даже у самой прекрасной женщины, только у демона. Серовато-бледная, как у самого Джарвиса, кожа – не только на лице, но и на видимых участках тела – казалось, подернута перламутровой пленкой. Из одежды на нем была лишь тонкая жемчужно-белая рубашка, завязанная узлом на груди, узкие темно-зеленые штаны и все те же неизменные перчатки, на этот раз цвета стали. Когда Элори чуть повернул голову на шум распахнутой двери, в пышной гриве блеснули яркие бирюзовые искры.

      – А я ждал тебя, – мягко произнес хозяин здешних мест, скрестив руки на груди и улыбаясь одними уголками рта. Голос его показался принцу звоном серебряных колокольчиков смерти. – Я рад, что не ошибся в тебе, Джарвис Меналиэ. Ты все-таки решился… попросить?

      Принц невольно содрогнулся. От мягких слов, от плавных, словно все еще длился танец, движений Повелителя Снов на него повеяло… не смертью, но чем-то более страшным, чем сама смерть. Сладковатый аромат даже не разлагающейся плоти – нет, бледно-серебристых цветов-посмертников, что, по луррагскому