Исповедь травы. Наталия Мазова

сегодня подтвердил звание Мастера! Черт возьми, это заслуживает того, чтобы устроить совместную попойку! Как ты на это смотришь, Камил?»

      «Замечательно смотрю. Но продолжаю настаивать, что надо брать „Айренесу“.»

      Пойти куда-то с ними… то есть с ним, Камил – так, в нагрузку… Как же я была счастлива в эту минуту, вот так взяла бы и засмеялась прямо на весь магазин! Люди уже и без того оборачивались в нашу сторону – поклон Флетчера привлек к нам всеобщее внимание.

      «Глаза б мои на вас не глядели, изверги! Нате вам еще пятнадцать и берите то и другое, и еще что-нибудь, чем заесть, а то я с одного бокала захмелею.»

      Камил в нерешительности посмотрел на Флетчера. «Бери-бери», – я настойчиво сунула ему в руку свои последние деньги. «Считай, что „Айренеса“ ваша, а лаорийское поставила я.»

      Не скрывая довольства, он почти бегом направился к прилавку с выпивкой.

      «Мой друг, Камил Меройе из Города Страны Больших Труб. Славный парень, но совершенно не умеет вести себя в обществе дам – то стесняется, то хамит, а чаще всего делает то и другое сразу…»

      «Кстати, ты сам не назвал мне ни Истинного Имени, ни Сути.»

      «А тебя еще не научили, что требовать этого не всегда вежливо?» – улыбка сгладила неловкость, но я не сразу нашлась с ответом.

      «Ну, ты же говоришь, что из Города… и не Нездешний, хотя и их крови… так что же тут невежливого?»

      «Ты это видишь?! Я имею в виду – то, что я полукровка?»

      «Так ведь в глаза же бросается…»

      Он с усилием сглотнул… Знать бы мне тогда, за что зацепила – прикусила бы себе язык за бестактность!

      «Во мне только четверть эльфийской крови – но на Экологической Нише достаточно и одной восьмой! Я и моя мать – беженцы из тамошней версии Города.»

      А вот об этом я уже кое-что знала даже тогда… «Прости…» – я взяла его руку и прижала к своей щеке. И тогда он наклонился ко мне и шепнул на ухо:

      «Мое Истинное Имя – Хейнед Виналкар. И ты тоже первая, кто его слышит.»

      Я посмотрела ему в глаза.

      «Спасибо… Флетчер. Даю слово, что никогда не помяну его всуе – как имя Господа.»

      А потом дождь кончился, и мы пошли к нему домой, и там весь вечер пили, и он взял гитару, и я влюбилась в его песни с первого аккорда – я, выросшая на в высшей степени благопристойной Тихой Пристани, где не принято петь в подземных переходах, где не сформировался рок и давно оборвана менестрельская традиция…

      Экологическую Нишу за то и прозвали так, что лишь одна разумная раса имеет право жить и дышать там – люди, простые смертные. Все же прочие – «нелюди» – обречены прозябать в резервациях. Там не знают слова «Нездешний» – и нет оскорбления страшнее, чем «эльфийское отродье».

      Мир, где дурнушка может оговорить красивую соперницу – мол, отец ее неизвестно откуда пришел, не от эльфа ли рожден – и расстроится свадьба, и доживет красавица свой век старой девой с поражением в правах…

      До чего же злы бывают эти законопослушные граждане, не прощающие ближнему своему ни красоты, ни долгой жизни, ни