Пепел на ветру. Екатерина Мурашова

часто дышит, поджимает хвостик под розовое брюшко.

      – Чтой-то худая больно…

      – Так они все у барыни в еде разборчивые, абы что – не едят.

      – А в комнатах не гадит? Ее же, красулечку такую, небось в спальне держать надо… А то у меня золовка купила таксу, так та ей все постели зассала…

      – Да что вы! Ни боже мой! Чистоплотна пуще кошки. Можно и на двор не водить. Приучена гадить в специальный лоточек, куда надобно опилки сыпать. Но можно и гулять водить на шлеечке. Вон в том ряду, в конце возможно у тетеньки купить, а можно и самим смастерить. Только должна вас предупредить, мадам: Феличита грязи не любит, если мокро – ни за что не пойдет.

      – Ишь ты, барыня какая! – ухмыляется купчиха. – А сколько ж хочешь за нее?

      – Пять рублей.

      – Ну это уж ты сказала! Не смеши публику! Да я себе за такую цену вон там сенбернара куплю!

      – Мадам, если вам в спальне нужен сенбернар, а не лиссабонская болонка… – начинает торг Маруся.

      Но тут в разговор вмешивается маленький мальчик в башлыке и хорошем пальто с бобриковым воротником.

      – Мама, мама – купи мне эту собачку! – кричит он, таща за собой молодую женщину с худым лицом. – Ты обещала, если маленькая и породистая – купишь. Гляди, какая она красивая! Я буду ее дрессировать – помнишь, как мы в цирке видели. И гулять водить…

      – Лучше по травке, молодой господин, – елейным голосом говорит Марыся. – Ведь самое для нее наилучшее развлечение – это ловить бабочек на цветущем лугу…

      Люша поодаль не выдерживает и сгибается пополам от беззвучного хохота, хотя вся биография Феличиты от начала и до конца придумана ею самой. При том обе девочки хорошо знают: любимое развлечение безродной собачонки – воровать гнилую требуху с задов охотнорядских мясных лавок.

      Женщина явно колеблется.

      – Мы будем с ней вместе ловить бабочек на даче! – еще более воодушевляется мальчик. – А потом я буду насаживать их на булавку и сделаю себе коллекцию, как у Сережи!

      Купчиха между тем взволновалась всем обширным телом, как пруд под ветром.

      – Что ж ты, милая! – с упреком обращается она к Марысе. – Мы ж с тобой еще не поговорили толком, а ты уж и мальчонке готова отдать. Не по совести это…

      – Мама, купи собачку! Скорее купи! Давай пять рублей!

      – Мадам, я все помню, – с достоинством отвечает Марыся. – Вы первая подошли, но я решила, что вам цена не подходит. А коли теперь согласны – так ваше право.

      – Ма-ама! Соба-ачку! Мне-е!

      Купчиха, морщась от вопля мальчишки, достает кошель, отсчитывает пять целковых.

      Маруся прячет деньги за пазуху, передает купчихе корзинку с Феличитой, предварительно сняв с собачонки розовый бант:

      – Хоть это мне на память останется… – сокрушенно вздыхает она. – Такая уж ласковая собачка… Себе бы взяла, да не по чину нам…

      – Ма-ама-а! –