Солнечный луч. Чего желают боги. Юлия Цыпленкова

и ее защиту.

      – И что же нам делать? – спросила я, глядя с жалостью на Торн.

      Улбах не ответил. Он встал на ноги и вдруг грубо схватил малышку за шкирку. Поднял на уровень глаз и встряхнул.

      – Дурной рырх, – гаркнул вожак. – Совсем глупый!

      – Ул… – начал Танияр, но кийрам рявкнул:

      – Молчи, беловолосый! – И снова встряхнул взвизгнувшую Торн.

      – Да что же ты делаешь! – вскочив с места, возмущенно воскликнула я.

      – Я обижаю вашего рырха, – осклабился Улбах.

      Танияр перестал обращать на него внимание. Он взял стакан с буртаном, отхлебнул и произнес:

      – Спой, Эчиль.

      Вожак опустил рырху на землю, завалил на спину и дернул за лапу. Уже поняв смысл происходящего, я сурово свела брови и стремительно направилась к мучителю маленьких рырхов. Мейтт, дремавший у моих ног, подскочил и поспешил следом, засеменил за ним и Бойл. Они остановились за мной, не вылезая вперед, но и не прячась, кажется, уверенные в том, что рядом со мной безопасно.

      – Хватит издеваться над моим детенышем, – сердито сказала я и оттолкнула кийрама.

      Толкнула слабо, но он отшатнулся так, будто его откинул в сторону Танияр, а не я. Даже прикрылся руками, сделав вид, что боится. Похоже, у кийрамов актерский талант был хорошо развит, у всех поголовно. Уперев руки в бока, я велела:

      – Не смей приближаться к моим рырхам, кийрам!

      Торн, наконец обретя свободу, поспешила к каану. Она ткнулась ему в ноги, запищала, но он остался равнодушен к жалобам и страданиям своей любимицы, даже головы не опустил. Напротив, поднялся на ноги и, обойдя детеныша, подошел к Улбаху, а я присела перед страдающей рырхой и погладила ее.

      – Бедная моя девочка, – проворковала я. – Обидели, испугали. – А после подняла на руки и вернулась на свое место.

      Мейтт и Бойл, оценив, насколько мы сильнее какого-то там вожака, задержались и еще некоторое время сверлили Улбаха пристальными взглядами. Затем Мейтт зарычал и, посчитав, что хорошо запугал кийрама, вернулся ко мне. Бойл, наблюдавший за сценой возмездия, тоже высказался – рявкнул – и пришел к нам. Семья воссоединилась. Только наш большой самец так и остался в стороне. И когда вернулся, даже на меня не смотрел.

      Торн снова запищала. Она задергалась, пытаясь вывернуться из моих рук, а когда я вновь отловила ее при попытке сбежать к Танияру, зарычала и цапнула за руку.

      – Накажи, – велел Улбах, наблюдавший за нами. – Прямо сейчас. Тряхни ее. Пусть станет больно. Накажи!

      И поджав губы, я схватила рырху за ухо и тряхнула ее. Вышло и вправду сильно, потому что она взвизгнула.

      – Ох, – охнула я, но кийрам был начеку:

      – Не жалей. Сейчас нельзя. Тряхни еще раз и верни на место. Она должна понять, что у тебя есть сила. Тряхни.

      Страдая от жалости к бедному детенышу, я повторила наказание. После вернула Торн к братьям, положила рядом с ними и с деланой суровостью потрясла пальцем у нее перед носом:

      – Нельзя, – припечатала я упрямицу и села.

      Я