Вне зоны доступа. Келли Хармс

искусства, но вместо этого делает то же самое, что и ты, для аудитории из единиц и нулей.

      Дамы и господа, познакомьтесь с моей матерью Марлой Белл!

      – И зачем я вообще сюда прихожу? – поинтересовалась я. Я старалась, чтобы это звучало с любовью. Я подошла ближе.

      – Ради моей стряпни, разумеется. Хочешь ту банку супа?

      Я покачала головой.

      – Слишком высокое содержание натрия. Давай поедем в «Вейл», – попросила я. Я не хотела возвращаться на горнолыжный курорт, где должна была сегодня выйти замуж. Но мне все еще нужна была приличная еда без глютена и углеводов, чтобы остановить вздутие живота.

      – Не могу, – ответила она. – Я на дежурстве.

      Моя мама в молодости была медсестрой, и можно с уверенностью предположить, что она была замечательной. Она одновременно и любящая, и властная. Но в наши дни система здравоохранения ей не по вкусу, и после того, как она отработала свои положенные тридцать лет и начала получать пенсию, она стала доулой – помощницей при родах. Куда бы она ни пошла, она приносит с собой инструменты для работы: лосьоны, масла и чаи, теплые грелки, мягкие носки, массажные инструменты, средства для ухода за больными, портативную стереосистему и успокаивающую музыку, что-то в этом роде. Когда она на вызове, она никуда не выходит за пределы определенного радиуса, чтобы быть у своих пациентов ровно через двадцать минут. Вы могли бы подумать, что хороший мобильный телефон мог бы очень помочь в этой ситуации. Но нет.

      – И кто твой клиент? – спросила я.

      – «Н», – ответила она. Она всегда говорит мне первую букву имени любого пациента и очень серьезно относится к конфиденциальности. Но я точно знаю, что «Н» – это беременная женщина, у которой мать с синдромом гиперопеки, и она хочет, чтобы дочери сделали эпидуральную анестезию в ту минуту, когда наступит первая схватка. А «Н» просто хочет иметь возможность делать свой собственный выбор. Как я тебя понимаю, «Н».

      – Уже 12 дней как должна родить! – добавила мама.

      – Уф, – выдохнула я, потому что, хотя я никогда не была беременна, моя мама очень подробно описывала все, что происходит при появлении ребенка на свет.

      – Хорошо, я сделаю яичницу-болтунью. У тебя ведь есть яйца, не так ли?

      Примерно шесть лет назад моя мама перестала запасаться продуктами и не покупала ничего, что нужно было готовить на плите.

      – У меня даже нет супа, – призналась она. – Но! У моего соседа живут куры. Он держит яйца в холодильнике на веранде. Ты можешь просто заскочить и взять дюжину. Они очень даже ничего.

      – У меня нет наличных, – ответила я ей.

      – Да ничего страшного, – заверила она. – У меня есть подписка. Постоянно получаю куриные ножки.

      Я сжала губы. Эта новая жизнь, которую моя мать придумала для себя после выхода на пенсию, так отличается от той, что живу я в Лос-Анджелесе! Я читала и, возможно, даже публиковала информацию о пользе субпродуктов для здоровья и окружающей среды, но в Лос-Анджелесе это означает покупку безумно дорогих маленьких баночек паштета в Whole Foods. Я задавалась вопросом,