Сталин и Гитлер. Ричард Овери

целом сохраняло большее влияние, а право формального одобрения законов продолжало оставаться за рейхстагом. Гитлер оставил свою идею после того, как его убедили подождать, пока окончательный вариант национал-социалистической конституции не будет готов, и 30 января 1937 года существовавшая на той момент версия «Акта о наделении полномочиями» была принята рейхстагом, а двумя годами позже была вновь, и в последний раз, обновлена. Формальный правовой принцип, заключавшийся в том, что законы должны получать одобрение «правительства рейха как коллективного органа», а не только одного Гитлера, был сохранен⁴⁵.

      В действительности же Гитлер задолго до этого прекратил играть комедию коллективного управления государством. Вместо этого он стал самолично издавать декреты и указы, которые сразу же приобретали силу законов, так как остальная часть системы воспринимала их именно в этом качестве. «В формулировке закона, – писал Ханс Фрэнк в 1938 году, – воплотилась историческая воля фюрера». Führererlass, или декрет, мог быть издан законным образом в качестве чрезвычайной меры, «не связанной, – продолжал Фрэнк, – ни с какими положениями законов государства». И тем больше регулярное издание административных директив способствовало тому, что такое положение вещей в системе стало восприниматься как постоянное, поскольку Гитлер мог действовать так, как будто он являлся единственным правомочным законодателем, полностью освобожденным от требований закона, предполагавших его обязанность консультироваться с министрами или искать одобрения (безоговорочного) рейхстага. Декрет Гитлера рассматривался остальной частью системы как особая разновидность закона, на практике более обязательная к исполнению, чем любой другой официальный акт парламента. В годы войны из 650 основных законодательных актов только 72 были формально законами, 241 из них был декретом фюрера, и 173 – приказами фюрера. И почти две трети из числа приказов были секретными. Подобная сила закона могла распространяться и на устные приказы Гитлера. Возражения некоторых должностных лиц против геноцида евреев в 1941 и 1942 годах могли быть заглушены простым ответом: «Это приказ фюрера», хотя едва ли можно найти хоть один документ за подписью Гитлера, который бы подтверждал это предположение⁴⁶. Привычка подчиняться Гитлеру продолжала распространяться, переходя из области конституционной нормы к обычным формам проявления почтения перед волей лидера, в какой бы форме оно ни выражалось.

      Отказ от «коллективных» норм принятия решений становится очевидным, если учесть серьезное падение роли кабинета. После 1934 года Гитлер все менее и менее регулярно посещал заседания кабинета, и их число с участием Гитлера упало до всего лишь шести в 1937 году, и лишь одного, и последнего, которое состоялось 20 февраля 1938 года. Министры собирались более мелкими группами, но это происходило не регулярно и не так часто. Гитлер чувствовал себя неуютно на заседаниях комитетов и, так же как и Сталин, предпочитал