Сталин и Гитлер. Ричард Овери

безопасными художественными вкусами, соблюдавшим размеренный и аскетичный режим. И этот характер углубился еще больше во время войны. После 1933 года Гитлер вел образ жизни, подчиненный банальной рутине. Он ушел в еще большую изоляцию, и стиль его жизни стал привычным и тщательно, а порой и навязчиво, контролируемым. После самоубийства в 1931 году его племянницы Гели Раубаль, к которой он испытывал сильную привязанность, он стал избегать женщин. Отличие от более земного, грубого и общительного Сталина просто поразительное. Гитлер не был склонен к курению, Сталин курил всю жизнь. В обеих резиденциях Гитлера, канцелярии в Берлине и альпийской вилле в баварском городке Берхтесгаден были выделены две отдельные комнаты – для курящих и некурящих, предназначенные для послеобеденного отдыха. Никто не смел свободно курить в его присутствии. Он был почти что трезвенником (позволял себе выпить немного бренди с молоком, чтобы уснуть, и был замечен с бокалом шампанского в то утро, когда Япония напала на Соединенные Штаты в Перл-Харбор); во время еды он предпочитал минеральную воду, в остальное время любил выпить настой ромашки или настой цветков лайма⁶³. Гитлер был вегетарианцем, ненавидевшим охоту на зверей; Сталин поглощал огромное количество мяса, пил вино и водку и, как говорили, находился в самом умиротворенном состоянии духа, когда держал в руке охотничье ружье или удочку⁶⁴. Гитлер мог быть вежливым до подобострастия, джентльменом перед противоположным полом и ругался так редко, что его проклятия, которые он слал итальянцам за то, что они капитулировали перед союзниками в сентябре 1943 года, его секретарша продолжала вспоминать даже в послевоенных мемуарах⁶⁵. Несмотря на то что Гитлер видел себя как художника, в одночасье превратившегося в политика, его вкусы никак нельзя было назвать богемными. Его любимой оперой, помимо Вагнера, была «Веселая вдова» Франца Легара; он наслаждался чтением историй о Диком Западе немецкого автора Карла Мея; среди художественных принадлежностей Гитлера, спрятанных в соляной шахте в 1945 году, была песня «Я капитан, плывущий в моей ванне»⁶⁶.

      Чтобы понять ту огромную пропасть, которая разделяла заурядную личность с мещанскими вкусами, которой Гитлер был наедине с собой, и требующую напряжения всех сил публичную жизнь в самой гуще мировой истории, сознательно выбранную им, необходимо понять мотивы, побуждавшие его к борьбе за власть. Для Гитлера, как и для Сталина, власть не была самоцелью. Внешние атрибуты власти, по-видимому, мало значили для него; его хрупкая натура, очевидно, нашла во власти некую психологическую опору после многих лет обидных поражений, но это была власть во имя исключительной цели. Гитлер рассматривал вверенную ему власть как дар Провидения народу Германии для спасения ее от состояния бессилия и позора. «Это истинное чудо нашего времени, – говорил он на съезде партии в ноябре 1937 года, – что вы нашли меня, нашли среди миллионов других людей. А я пришел к вам. Это большая удача для Германии»⁶⁷.