Конец. Сальваторе Шибона

не появятся деньги выкупить ее. Где же найти деньги? Он думал целый день, но план, как озарение, сложился в голове неожиданно: его магазин будет работать каждый день. Каждый, без исключения. В Шаббат, будь он неладен, в Рождество и Троицу. Лавипентс была не единственной, кто скептически отнесся к его идее, но он пропустил хор голосов всех потомков Фомы Неверующего мимо ушей.

      И так начался его путь, которому он оставался верен много лет подряд, река работы водопадом падала на его с готовностью подставленные плечи.

      – Но только все труды от тела отлетели, пускается мой ум в паломнический путь[1], – декламировал зеленоглазый старший, стоя в гостиной на разложенной кровати.

      Лавипентс следила по учебнику и временами подсказывала. Как Рокко ни боролся с собой, в глазах у него все расплывалось, он растягивался на ковре, младший – кожа да кости, он ни в какую не ел хлеб, выпеченный отцом, – забирался под полу халата Рокко, а средний, скрестив ноги, как Будда, наблюдал за происходящим со своего места в шкафу. Сознание покидало Рокко на четыре ночных часа. Ах, как бы он хотел отречься от сна! Если бы Господь был добр к Рокко, он вернул бы часы, которые он терял на сон в гостиной после обеда, пуская слюни на рукава.

      Лавипентс хлопала в ладоши. Скрипели петли шкафа, когда средний закрывал дверцу изнутри. Рокко спал.

      А потом начались сложности.

      Не успел он окончательно выкупить пекарню после пятидесяти двух месяцев аренды, как начал прогорать. Паника тогда охватывала всех. Свобода предпринимательства оказалась полной чушью. Вот пример: ребенку ежедневно нужно молоко, чтобы кости его были крепкими, но у его отца нет денег купить молоко; в то же время знакомый отца, фермер-швед в Саутсайде, каждый день сливает пятьдесят галлонов невостребованного цельного коровьего молока в кормушку своим свиньям. Есть и предложение, и спрос, нет только денег. При том, что деньги, по сути, не существуют; если только в теории; и причиной стольких потерь стало отсутствие того, что не существует.

      Еще пример. У буханки, которую Рокко перекладывает с садника на решетку для охлаждения, великолепный пористый мякиш с дырочками разных размеров и форм, тонкая корочка легко ломается одним укусом. К моменту открытия лавки хлеб как раз остынет до комнатной температуры и приобретет наилучший вкус и текстуру. Но часть появившихся покупателей предпочтет этому произведению искусства те жалкие остатки вчерашней партии, которые он продает за полцены. Сегодняшний будет продаваться завтра. Благослови нас Господь.

      У него не было долгов, но мальчики не ели досыта, однако со своего пути он не сошел.

      Приход Рузвельта принес облегчение многим людям, но почти разорил Рокко. Хлеб раздавали бесплатно всем готовым стоять в очереди. Надо сказать, он был больше похож на вату. Мыльную пену. Тесто оставляли подходить всего-то на полтора часа (он расспросил одного из горе-хлебопеков,

1

Уильям Шекспир, «Сонет 27», пер. В. Набокова. Здесь и далее примечания редактора.