Раздразнить дракона. Интервью для Мэри Сью. Надежда Мамаева

Журналистку! Обвинить в том, что я банальна и предсказуема, как таблица умножения?! Ну, мужик, держись!

      Я тоненько всхлипнула, потом завыла и… бросилась ему на грудь, отчаянно шмыгая носом и сморкаясь в рубаху оторопевшего дракона. Ну еще бы. Пустить слезу, пока горит спичка, и не просто пустить, а устроить Ниагару в миниатюре – этого таланта у меня было не отнять.

      Я сморкалась в рубашку дракона громко и уверенно, словно территорию помечала. Ящер пришел в себя через минуту, осторожно, как болезную, взял за плечи и отстранил.

      – Впечатлен, – протянул он то ли с презрением, то ли с восхищением.

      – А как иначе? – шмыгнула я носом, переходя на деловой тон.

      Что же, этот субчик закален и женской влагой. Жаль. Но все же до брюнета дошло, что с сумасшедшими лучше договариваться мирно и честно, а то неизвестно, какую гадость они тебе приготовят в ответ на твою хитрость.

      – Давай так, – начал было собеседник, и тут меня осенило.

      – Слушай. Ты можешь снять с себя долг. Даже шкурой рисковать не надо. Но при этом меня ты точно спасешь, – вспомнила о клятве отнести один сволочной штамп, в смысле печать, кнессу Верхнего предела. И о том, что мне каюк, если не выполню зарока. – Надо всего лишь помочь мне добраться живой и невредимой до одного места и человека. Ну, по рукам?

      – В какое место? – подозрительно уточнил дракон, словно знал на собственном опыте профессиональное журналистское коварство.

      – Ты его точно знаешь… – туманно ответила я и поскорее протянула руку.

      Брюнет словно змею увидел, но потом решительно сцапал мою кисть.

      – Хорошо.

      Наши ладони тут же окутало сияние, и дракон ошарашенно произнес:

      – Небо приняло уговор за клятву…

      Я, не менее удивленная, лишь прошептала себе под нос:

      – Интересное тут нотариальное подтверждение договоров. Аккуратнее надо за руки хвататься.

      Когда же сияние угасло, брюнет спросил:

      – Так куда идти?

      – К кнессу Верхнего предела.

      Глаза дракона при этих словах полыхнули золотом, а я поняла: таки убьет. Весь остаток своей жизни по земле проходит, не выплатит долг, но точно пришибет.

      Отчасти я его понимала: только на волю сбежал, а его прямиком к палачу посылают.

      Впрочем, дракон стоически выдержал хук судьбы в моем лице. Даже душить не начал. Но вот так выразительно посмотрел… Впору прикидывать, а не к лицу ли мне пеньковая удавка. Будь я честной, отзывчивой, доброй… в общем, не журналисткой по профессии, натуре и велению души, то непременно прониклась бы. Но, увы и ах, я лишь молча стояла и пережидала.

      Глядя на ящера, поняла, что у настоящего мужчины молчание – самый громкий крик. Он не опустится до рукоприкладства, не обольет «ятями». Но вот ты стоишь, слушаешь тишину и понимаешь – все, баста!

      Меня так поразила догма, которую я только что постигла, что я решилась разорвать тишину и, глядя на брюнета самым жалобным взглядом, на какой была способна, промяукала:

      – Прости.

      Дракон