День рождения Алисы. Кир Булычев

это было под яблоней? Галлюцинация?..

      – Зачем ты это сделал? – ревела Алиса. – Ты же обещал…

      – Ничего я не сделал, – отвечал я, – привидений не бывает.

      – Ты же сам его видел. Зачем ты говоришь неправду? А он ведь не выносит движений воздуха. Разве ты не понимаешь, что к нему надо медленно подходить, чтобы его ветром не сдуло?

      Я не знал, что ответить. В одном был уверен: как только Алиса заснет, выйду с фонарем в сад и обыщу его.

      – А он тебе письмо передал. Только я его тебе теперь не дам.

      – Какое еще письмо?

      – Не дам.

      Тут я заметил, что в кулаке у нее зажат листок бумаги. Алиса посмотрела на меня, я на нее, и потом она все-таки дала мне этот листок.

      На листке моим почерком был написан график кормления красных крумсов. Я этот листок искал уже три дня.

      – Алиса, где ты нашла мою записку?

      – А ты переверни ее. У привидения бумаги не было, и я ему дала твою.

      На обратной стороне незнакомым почерком было написано по-английски:

      «Уважаемый профессор!

      Я беру на себя смелость обратиться к Вам, ибо попал в неприятное положение, из которого не могу выйти без посторонней помощи. К сожалению, я не могу также и покинуть круг радиусом в один метр, центром которого является яблоня. Увидеть же меня в моем жалком положении можно только в темноте.

      Благодаря Вашей дочери, чуткому и отзывчивому существу, мне удалось наконец установить связь с внешним миром.

      Я, профессор Кураки, являюсь жертвой неудачного эксперимента. Я ставил опыты по передаче вещества на далекие расстояния. Мне удалось переправить из Токио и Париж двух индюшек и кошку. Они были благополучно приняты моими коллегами. Однако в тот день, когда я решил проверить эксперимент на себе, пробки в лаборатории перегорели как раз во время эксперимента, и энергии для перемещения оказалось недостаточно. Я рассеялся в пространстве, причем моя наиболее концентрированная часть находится в районе Вашей уважаемой дачи. В таком прискорбном состоянии я нахожусь уже вторую неделю, и, без сомнения, меня считают, погибшим.

      Умоляю Вас, немедленно по получении моего письма пошлите телеграмму в Токио. Пусть кто-нибудь починит пробки в моей лаборатории. Тогда я смогу материализоваться.

      Заранее благодарный,

      Кураки».

      Я долго вглядывался в темноту под яблоней. Потом спустился с террасы, подошел поближе. Бледно-голубое, еле различимое сияние покачивалось у ствола. Приглядевшись, я различил очертания человека. «Привидение» умоляюще, как мне показалось, вздымало к небу руки.

      Больше я не стал терять время. Я добежал до монорельса и со станции провидеофонил в Токио.

      Вся эта операция заняла десять минут.

      Уже на пути домой я вспомнил, что забыл уложить Алису. Я прибавил шагу.

      Свет на террасе не был потушен.

      Там Алиса демонстрировала свой гербарий и коллекцию бабочек невысокому изможденному японцу. Японец держал в руках кастрюльку и, не сводя глаз с Алисиных сокровищ, деликатно ел манную кашу.

      Увидев