Свет в окошке. Земные пути. Колодезь. Святослав Логинов

такое испытание от бога положено. Деньги расшвырял и думал, что немедля в раю очутится. Ну и очутился… сам понимаешь где.

      – Так мы его произведение видали? – спросил Илья Ильич.

      – Не. Его раёк в другом месте, да и поновее будет. Туда и сейчас постороннему соваться не стоит, получишь от архангела мечом по кумполу – мало не покажется. Квакерский рай суровый, туда чужих не пускают.

      Квакер сидел, неулыбчиво глядя на обедающих. По сухому лицу было невозможно определить, понимает ли он, что разговор идёт о его особе.

      – Ему и сейчас, – продолжал Афоня, – денег порой отваливается, хотя всё меньше и меньше. Но он их не бережёт, не-е!.. расшвыривает безо всякой пользы. Ни себе, ни людям. Сыщики его, бывает, прикармливают из жалости, так ведь изредка. У нас вроде как примета образовалась: повезло, нашёл новичка – дай квакеру кусок. Уйгур на задворках ночевать позволяет, но в комнаты не пускает, там за деньги. Чем ещё жив, сердешный, – не знаю.

      – Да бог с ним, – оборвал Илья Ильич, не привыкший жалеть сектантов. – Ты лучше расскажи, как тут нормальные люди живут?

      – Значица, так. – Афанасий наклонился через стол. – Ты, главное, запомни: презренный металл тут важнее всего. Ты небось уже понял, с деньгами у нас всё можно, а без денег, как в песне поётся, жизнь плохая, не годится никуда. Что сколько стоит – поначалу меня спрашивай, а там разберёшься. Но главное – в долг никому ни лямишки. В рост будут предлагать, под любые проценты – не давай! Тут так: выпустил из рук – пиши пропало.

      – А чего ж уйгур тебя ссужает? – поинтересовался Илья Ильич.

      – Это я один такой блаженный… – отмахнулся Афоня. – Честный я, а уйгур меня знает как облупленного. К тому же сейчас долг зажму, так потом кто меня выручит, когда на мели окажусь? Опять же, куда бы я тебя привёл, если долги отдавать не желаю? Дело наше сыщицкое – сегодня при мнемонах, завтра и лямишке рад.

      – Понятно. Но ты всё-таки скажи, те люди, которых я при жизни знал, а они прежде меня умерли, они тоже здесь? Как увидеться-то с ними?

      – Погоди, это вопрос не сегодняшний… Ты сначала должен научиться всему, что тут потребно. Да хоть бы как с людьми разговаривать? Ты учти, здесь живых нет, обычаи иные, а обиды старые. Родных ты, поди, и не узнаешь, особенно кто молодым преставился.

      – Я Марка Твена читал, – хмуро сказал Илья Ильич.

      – Ишь ты, – Афанасий прицокнул языком, – второй уже человек этого Марка поминает. И что он – жив покуда?

      – Сто лет как помер.

      – Тогда не иначе он в Цитадели. Как-нибудь соберусь, почитаю твоего Марка.

      – И всё-таки… – напомнил Илья Ильич.

      – А что – всё-таки? Вот был у тебя при жизни заклятый враг. Так в том мире ты его запросто мог со света сжить. Хоть самому подкараулить, хоть… ну, в общем, были способы. А тут никуда никого не сживёшь, все и без того на том свете. Да и вообще, никакой подлянки не сделать, разве тот совсем тупой окажется. Только и можно, что не встречаться. Вот земляки наши, особенно кто после